Утвержден

постановлением президиума

Свердловского областного суда

от 10 мая 2006 г.

 

БЮЛЛЕТЕНЬ

СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ

СВЕРДЛОВСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА

ЗА ПЕРВЫЙ КВАРТАЛ 2006 ГОДА

 

Вопросы применения семейного законодательства

 

Спор между родителями относительно временного выезда несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации за границу без сопровождения законных представителей разрешается в судебном порядке только в случае, если один из родителей заявит о таком несогласии в установленном порядке, либо в случае уклонения одного из родителей от предоставления нотариально оформленного согласия.

 

М. обратилась в суд с иском к Л. о предоставлении согласия на выезд несовершеннолетнего сына за границу.

В обоснование иска указала, что с 20.06.1997 по 09.10.2000 состояла с ответчиком в зарегистрированном браке, от которого имеет несовершеннолетнего сына А.

По причине отсутствия согласия ответчика на выезд сына за границу А. в сопровождении истца не смог в 2004 году выехать на отдых в Турцию и Египет. Кроме того, ребенок обучается в лингвистической гимназии, где практикуются выезды детей в другие страны для изучения иностранного языка, а также возможны выезды несовершеннолетнего А. из Российской Федерации в составе спортивной команды по рукопашному бою. Своим уклонением от дачи согласия на выезд ребенка за границу ответчик действует не в интересах ребенка и нарушает установленное законом право последнего на выезд из Российской Федерации.

Поскольку ответчик уклоняется от предоставления необходимого согласия на выезд ребенка за границу, в связи с чем последний лишен возможности отдыха для улучшения своего здоровья и получения необходимого образования, М. просила обязать Л. предоставить согласие на выезд А. за границу до его совершеннолетия.

Представитель ответчика иск не признал, пояснив, что истцом не конкретизировано, в какую страну и в какой период запланирована поездка несовершеннолетнего сына. Не представлено доказательств безопасности выезда ребенка из Российской Федерации. Кроме того, выезд ребенка за границу потребует больших материальных средств, истец в будущем может предъявить к нему иск о взыскании дополнительных расходов на содержание сына, а ответчик имеет небольшой заработок и не в состоянии возместить такие расходы. Более того, имеются опасения, что А. может выехать за границу на постоянное место жительства и право отца на осуществление своих родительских прав будет нарушено.

Судом постановлено решение, которым исковые требования М. удовлетворены, на Л. возложена обязанность предоставить М. согласие на выезд А. за пределы Российской Федерации до совершеннолетия ребенка.

Оспаривая законность и обоснованность данного решения, представитель ответчика Ш. обратился с кассационной жалобой, в которой не согласен с решением суда, оспаривая его законность и обоснованность.

Судебная коллегия по гражданским делам отменила решение суда по следующим основаниям.

Разрешая спор и удовлетворяя иск, суд пришел к выводу, что ответчик Л., уклоняясь от предоставления согласия на выезд несовершеннолетнего сына А. из Российской Федерации, нарушает право ребенка на выезд за пределы Российской Федерации.

В силу ч. 2 ст. 27 Конституции Российской Федерации каждый может свободно выезжать за пределы Российской Федерации.

Право несовершеннолетнего свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства ограничивается законом только в интересах безопасности и здоровья ребенка.

В соответствии со ст. 20 Федерального закона "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" (далее - Федеральный закон) несовершеннолетний гражданин Российской Федерации, как правило, выезжает из Российской Федерации совместно хотя бы с одним из родителей, усыновителей, опекунов или попечителей. В случае, если несовершеннолетний гражданин Российской Федерации выезжает из Российской Федерации без сопровождения, он должен иметь при себе кроме паспорта нотариально оформленное согласие названных лиц на выезд несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации с указанием срока выезда и государства (государств), которое (которые) он намерен посетить.

По смыслу вышеназванных положений федерального законодательства в случае временного выезда несовершеннолетнего ребенка за границу с одним из родителей (усыновителей) согласия второго родителя (усыновителя) по закону не требуется, поскольку оно предполагается (презюмируется).

Такое согласие родителей, оформленное нотариально, необходимо только в случае временного выезда из Российской Федерации несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации без сопровождения хотя бы одного из родителей, усыновителей, опекунов или попечителей.

Согласно ст. 21 Федерального закона в случае, если один из родителей, усыновителей, опекунов или попечителей заявит о своем несогласии на выезд из Российской Федерации несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации, вопрос о возможности его выезда из Российской Федерации разрешается в судебном порядке.

Порядок подачи заявления о несогласии на выезд из Российской Федерации несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации устанавливается Правительством Российской Федерации.

Во исполнение указанного положения Правительством Российской Федерации принято Постановление от 12.05.2003 N 273 "Об утверждении Правил подачи заявления о несогласии на выезд из Российской Федерации несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации", которым установлен соответствующий порядок подачи такого заявления одним из родителей несовершеннолетнего, несогласного с выездом последнего из Российской Федерации.

Таким образом, названные положения закона устанавливают возможность разрешения в судебном порядке спора между родителями относительно временного выезда несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации за границу только в случае, если один из родителей заявит о таком несогласии в порядке, установленном Постановлением Правительства Российской Федерации от 12.05.2003 N 273, либо в случае уклонения одного из родителей от предоставления нотариально оформленного согласия, когда несовершеннолетний выезжает из Российской Федерации без сопровождения законных представителей.

При разрешении спора суд не учел названные положения закона, обязав ответчика предоставить согласие на выезд сына за границу до совершеннолетия ребенка.

Между тем, как видно из материалов дела и пояснений сторон, истец обращалась к ответчику дважды в 2004 году за получением нотариально оформленного согласия на выезд ребенка из Российской Федерации в Турцию и Египет, намереваясь выехать совместно с ребенком в названные страны для отдыха.

При этом в силу положений ст. 20 Федерального закона такого согласия ответчика для выезда не требовалось, поскольку оно предполагалось, так как планировался выезд ребенка в сопровождении истца, а в порядке, установленном вышеназванным Постановлением Правительства Российской Федерации от 12.05.2003, Л. возражений против указанных поездок сына А. за границу на отдых не заявил.

Поскольку в данном случае письменного согласия на выезд А. в силу закона не требовалось, то уклонение ответчика от предоставления такого согласия не нарушило права несовершеннолетнего ребенка на выезд из Российской Федерации. В этой связи судебная коллегия не может согласиться с изложенными в решении выводами суда первой инстанции о нарушении такого права несовершеннолетнего.

Кроме того, суд не учел, что в судебном порядке подлежат разрешению споры относительно выезда несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации из Российской Федерации применительно к конкретной поездке несовершеннолетнего, то есть в определенное государство (государства) и в конкретный период времени. Суд же обязал Л. предоставить истцу согласие на выезд ребенка до достижения им совершеннолетия без указания государства, куда планируется выезд ребенка, и сроков выезда.

Утверждения истца и ее представителя о необходимости наличия нотариально оформленного согласия ответчика для выезда несовершеннолетнего А. из Российской Федерации в сопровождении истца судебная коллегия находит несостоятельными, поскольку они являются ошибочными и не основаны на законе.

Более того, из объяснений М. видно, что за получением паспорта на А. в органы паспортно-визовой службы она не обращалась, как и не получала отказа со стороны государственных органов на выезд несовершеннолетнего сына А. из Российской Федерации в ее сопровождении.

В случае такого отказа со стороны государственных органов в выезде из Российской Федерации М. не лишена возможности оспаривания такого отказа в порядке, установленном законом.

М., как законный представитель несовершеннолетнего А., также не лишена права на обращение в суд в случае уклонения ответчика от предоставления нотариально оформленного согласия на выезд ребенка из Российской Федерации без сопровождения законных представителей, поскольку наличие такого согласия является необходимым условием для выезда ребенка и предусмотрено действующим законодательством.

Судебная коллегия вынесла новое решение, которым в удовлетворении исковых требований М. отказала.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 17 января 2006 г., дело N 33-16/2006

 

При снижении размера алиментов суд ошибочно руководствовался правилом о взыскании алиментов на двух несовершеннолетних детей, поскольку один из детей приходится внуком плательщику и отнесен семейным законодательством к категории других членов семьи.

 

С. обратился к мировому судье судебного участка N 4 Верх-Исетского района г. Екатеринбурга с иском к Т. о снижении размера алиментов, взыскиваемых на основании вступившего в законную силу решения Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга, которым установлено отцовство С. в отношении несовершеннолетнего сына - В. и на содержание ребенка с С. взысканы алименты в размере 1/4 всех видов заработка, начиная с 12.10.2004 до его совершеннолетия.

Ссылаясь на то, что решением мирового судьи судебного участка N 4 Ленинского района г. Екатеринбурга от 17.05.2005 на него возложена обязанность по выплате алиментов в пользу внука И. в размере 3000 руб. ежемесячно вплоть до достижения им совершеннолетия, истец просил снизить размер взыскиваемых с него алиментов на содержание несовершеннолетнего сына - В. до 1/6 всех видов заработка или иного дохода на основании ст. 81 Семейного кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой алименты на двоих несовершеннолетних детей не должны превышать 1/3 всех видов заработка. Алименты, взыскиваемые с истца на двоих детей: сына - В. и внука - И. - составляют 50% его заработка.

Ответчик иск не признала, просила в иске отказать, ссылаясь на то, что истец пытается найти любую возможность уменьшить размер алиментов, взысканных по решению суда об установлении отцовства от 04.02.2005. Именно после этого решения, в апреле 2005 года дочь истца подала заявление о взыскании алиментов на содержание внука, которое было удовлетворено, хотя до этого времени ребенка содержали сами родители, имеющие высшее образование, и их заработной платы хватало на содержание их сына. К участию в этом деле ответчик не была привлечена, что ущемляет ее права и права ее ребенка. В настоящее время она находится в отпуске по уходу за ребенком и фактически находится на иждивении своих родителей-пенсионеров, поэтому считает, что исковые требования ущемляют права ребенка - В.

Решением мирового судьи судебного участка N 4 Верх-Исетского района г. Екатеринбурга, оставленным без изменения определением Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга, исковые требования С. удовлетворены.

В надзорной жалобе Т. просила отменить вышеуказанные судебные постановления, ссылаясь на то, что мировым судьей неправильно применена норма материального права: размер алиментов на основании ст. 81 Семейного кодекса Российской Федерации снижен неправомерно, данная норма не подлежала применению к спорным правоотношениям. Судами двух инстанций не принято во внимание то, что И. - внук С., а В. - его сын. Родители внука (дочь Д. и зять) имеют высшее образование, представленные суду доказательства о размере получаемого ими дохода вызывают сомнение, требования Д. о взыскании алиментов с деда при наличии у ребенка родителей являются надуманными, не соответствующими действительности, направленными на ухудшение материального положения сына С. - В. При рассмотрении данного дела не учтено тяжелое материальное положение Т., осуществляющей уход за малолетним сыном и получающей на него пособие от государства в размере 100 руб. при отсутствии других источников дохода, кроме алиментов.

Президиум отменил обжалуемые судебные постановления по следующим основаниям.

Удовлетворяя иск С. о снижении размера алиментов по заявленному им основанию, суд первой инстанции ошибочно руководствовался правилом, предусмотренным п. 1 ст. 81 Семейного кодекса Российской Федерации, согласно которому на двух несовершеннолетних детей алименты взыскиваются в размере 1/3 части заработка и (или) иного дохода родителей, в связи с чем на каждого ребенка (при наличии двух детей) в пользу каждого получателя алиментов подлежат взысканию алименты в размере 1/6 части заработка или иного дохода ежемесячно и до совершеннолетия ребенка.

Однако указанная норма регулирует алиментные обязанности родителей в отношении несовершеннолетних детей и не подлежит применению к ситуации, когда с иском об уменьшении размера алиментов обращается лицо, являющееся одновременно плательщиком алиментов на своего несовершеннолетнего ребенка и других членов семьи (в данном случае внука), поскольку для взыскания алиментов на содержание других членов семьи, к которым в том числе относятся несовершеннолетние внуки, установлены иные правила.

Наличие у плательщика других иждивенцев, кроме несовершеннолетнего ребенка, могло служить основанием для уменьшения размера алиментов лишь в соответствии с п. 2 ст. 81 Семейного кодекса Российской Федерации, согласно которой размер долей, предусмотренный п. 1 указанной статьи, может быть уменьшен или увеличен судом с учетом материального или семейного положения сторон и иных заслуживающих внимания обстоятельств.

Между тем С. в своем исковом заявлении ссылался лишь на п. 1 данной статьи и не приводил в обоснование иска какие-либо иные доводы о наличии обстоятельств, предусмотренных п. 2 этой статьи.

Судом первой инстанции решение постановлено на основании п. 1 ст. 81 Семейного кодекса Российской Федерации, не подлежащей применению к спорным правоотношениям сторон.

Президиум Свердловского областного суда вынес новое решение об отказе в удовлетворении иска.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 11 января 2006 г., дело N 44-Г-4/2006

 

Трехлетний срок исковой давности распространяется на требование о признании права на долю в спорном имуществе.

 

А. обратился в суд с иском к Ч. о признании за ним права собственности и определении доли в совместной собственности на квартиру, ссылаясь в обоснование иска на то, что с 1980 по 1998 годы стороны состояли в зарегистрированном браке, в период брака ему была предоставлена кооперативная квартира, за которую в 1992 году полностью был выплачен паевой взнос за счет общих доходов супругов. Однако в 2004 году он узнал, что ответчик оформлена единоличным собственником квартиры, с чем истец категорически не согласен, считая себя равноценным собственником квартиры.

Ответчик иск не признала, пояснила, что при расторжении брака между сторонами было достигнуто соглашение, в соответствии с которым фактически был произведен раздел совместно нажитого имущества: ей с двумя несовершеннолетними дочерьми осталась двухкомнатная кооперативная квартира, на которую было оформлено ее единоличное право собственности в 1997 году, для чего она совместно с истцом обращалась в БТИ для регистрации этого права, а истец забрал себе два гаража, автомашину и сад, так как был обеспечен жилой площадью в трехкомнатной квартире, где и был поставлен на регистрационный учет еще в 1992 году. После расторжения брака прошло 7 лет, в течение которых А. исполнял достигнутое соглашение, не претендовал на 1/2 долю квартиры, тогда как срок исковой давности - 3 года. Ответчик просила суд применить исковую давность и отказать в иске о признании права собственности на 1/2 долю квартиры, ссылаясь также на то, что поводом для обращения в суд по истечении длительного срока явилось не нарушение права собственности истца, а его конфликт со старшей дочерью, которая не дала согласия на постановку на регистрационный учет новой жены отца в трехкомнатную квартиру, где она прописана с детства еще при жизни бабушки (матери истца).

Решением Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда, иск А. удовлетворен, за А. признано право собственности на 1/2 долю в спорной квартире.

В надзорной жалобе на имя председателя Областного суда Ч. ставила вопрос об отмене принятых по делу судебных постановлений как незаконных, основанных на неправильном применении норм материального права о совместной собственности супругов, и об исковой давности.

Президиум отменил принятые по данному делу судебные постановления по следующим основаниям.

Разрешая спор, суды двух инстанций правильно исходили из того, что имущество, нажитое во время брака, является совместной собственностью супругов. К такому имуществу суд отнес пай, внесенный в период брака, определив долю истца путем применения установленного семейным законодательством начала равенства долей супругов в имуществе, нажитом во время брака.

Отказывая в применении трехлетнего срока, предусмотренного п. 7 ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации для требований о разделе общего имущества (спорной квартиры) супругов, брак которых расторгнут, и удовлетворяя исковые требования А. к Ч. о признании права собственности на квартиру и определении 1/2 доли в праве собственности на спорную квартиру, суд первой инстанции исходил из того, что в соответствии со ст. 208 Гражданского кодекса Российской Федерации на требования относительно права собственности (его защиты) исковая давность не распространяется. Истцом заявлен иск не о разделе совместно нажитого имущества, к которому применяется трехлетний срок исковой давности, а о признании права на 1/2 долю спорной квартиры.

Между тем к спорным правоотношениям сторон правило, предусмотренное ст. 208 Гражданского кодекса Российской Федерации, применено ошибочно, без учета норм, предусмотренных п. 7 ст. 38, ст. 39 Семейного кодекса Российской Федерации, ст. 218 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно ст. 208 Гражданского кодекса Российской Федерации исковая давность не распространяется на требования собственника или иного владельца об устранении всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения не были соединены с лишением владения.

В данном случае заявлено иное требование (о признании права на долю в спорном имуществе), указания о нераспространении на которое срока исковой давности ст. 208 Гражданского кодекса Российской Федерации не предусматривает.

Исходя из буквального толкования данного правила исковая давность не подлежит применению к негаторным искам лиц, право собственности (или иное вещное право) которых подтверждено в установленном законом порядке.

На момент обращения истца в суд его право общей совместной или общей долевой собственности на недвижимое имущество (квартиру) в установленном порядке не было зарегистрировано. При этом, как следует из материалов дела, право собственности на спорную квартиру зарегистрировано за ответчиком в 1997 году, брак между сторонами расторгнут в 1998 году. Однако до 2005 года в суд с иском о разделе имущества, нажитого во время брака, либо с требованием об оспаривании права единоличной собственности Ч. на спорную квартиру А. не обращался.

В соответствии со ст. 256 Гражданского кодекса Российской Федерации и ст. 34 Семейного кодекса Российской Федерации имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью, если договором (брачным договором) между ними не установлен иной режим этого имущества.

Согласно п. 4 ст. 256 Гражданского кодекса Российской Федерации правила определения долей супругов в общем имуществе при его разделе и порядок такого раздела устанавливаются законодательством о браке и семье.

В соответствии со ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации раздел общего имущества супругов может быть произведен как в период брака, так и после его расторжения по требованию любого из супругов, а также в случае заявления кредитором требования о разделе общего имущества супругов для обращения взыскания на долю одного из супругов в общем имуществе супругов.

Общее имущество супругов может быть разделено между супругами по их соглашению. По желанию супругов их соглашение о разделе общего имущества может быть нотариально удостоверено.

В случае спора раздел общего имущества супругов, а также определение долей супругов в этом имуществе производятся в судебном порядке. К требованиям супругов о разделе общего имущества супругов, брак которых расторгнут, применяется трехлетний срок исковой давности.

Поскольку брак между А. и Ч. расторгнут в 1998 году, основанием заявленного иска А. указал приобретение данного имущества в период брака, то независимо от того, что истец сформулировал свои требования как иск о признании права собственности на 1/2 долю в праве общей собственности на квартиру (предмет иска), они связаны с разделом нажитого во время брака имущества и определением долей в нем после расторжения брака, а для этих требований законом установлен трехлетний срок исковой давности.

Поэтому вывод о том, что к спорным правоотношениям сторон подлежит применению ст. 208 Гражданского кодекса Российской Федерации и к требованиям бывших супругов о признании права собственности на имущество и определению долей в нем не применяется исковая давность, является ошибочным и противоречит нормам гражданского и семейного права.

В силу ст. 199 Гражданского кодекса Российской Федерации истечение срока исковой давности является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске, поэтому суду необходимо было правильно установить начальный момент течения срока исковой давности.

В соответствии с п. 19 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 05.11.1998 N 15 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака" течение трехлетнего срока исковой давности для требований о разделе имущества, являющегося общей совместной собственностью супругов, брак которых расторгнут (п. 7 ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации), следует исчислять со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (п. 1 ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Доводы ответчика о том, что трехлетний срок исковой давности следует исчислять с момента, когда истец должен был узнать и фактически узнал о нарушении своего права, а именно с момента расторжения брака, поскольку бывшими супругами было достигнуто соглашение о разделе совместно нажитого имущества, в соответствии с которым ответчик, проживающей с двумя несовершеннолетними дочерьми, принадлежит спорная квартира, пай на которую истец передал жене в 1992 году, на нее же был переоформлен ордер, а в 1997 году право собственности на квартиру зарегистрировано за ответчиком, а истцу принадлежат два гаража, автомашина и сад, поскольку жилой площадью он был обеспечен в трехкомнатной квартире, и поэтому ими не заявлялось в суде иска о разделе имущества, этому соглашению истец следовал вплоть до 2004 года, не приняты судом во внимание, так как суд посчитал не доказанным ответчиком факт достигнутого между супругами соглашения при расторжении брака. При этом заявленное ответчиком ходатайство о допросе дочери, которая присутствовала при регистрации в БТИ права собственности на спорную квартиру вместе с родителями, суд не удовлетворил, мотивы, по которым не приняты во внимание доводы ответчиком о том, что истец знал о регистрации права ее единоличной собственности на спорную квартиру и был с этим согласен более 7 лет, в суд обратился лишь после отказа дочери дать согласие на постановку на регистрационный учет новой жены истца в трехкомнатной квартире, которую обещал дочери приватизировать в их долевую собственность, но обманул ее, и затем обратился в суд в отместку за поведение дочери, в решении суда не приведены.

Между тем из письменного ответа директора БТИ на запрос адвоката Шпортько Л.А., представителя истца, следует, что Ч. зарегистрирована как единоличный собственник квартиры в кооперативном доме и ей выдано регистрационное удостоверение от 30.06.1997. На каком основании зарегистрировано единоличное право собственности Ч., состоявшей в браке, присутствовал ли супруг члена кооператива Ч. при регистрации в БТИ ее права собственности либо от него было получено письменное согласие на такую регистрацию, суд не выяснял.

Согласно ст. 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в мотивировочной части решения суда должны быть указаны обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах; доводы, по которым суд отвергал те или иные доказательства.

Как следует из материалов дела, на основании заявления А. от 21.01.1992, адресованного председателю "ЖСК-40", он был исключен из членов кооператива, членом кооператива была принята его жена Ч., право собственности которой на спорную квартиру в связи с выплатой пая было оформлено в 1997 году, о чем должно было быть известно А. Ему также должно было быть известно, что право собственности на кооперативную квартиру возникает на основе членства. Поскольку членом кооператива с его согласия стала его жена, на нее и должно было быть оформлено право собственности в соответствии со ст. 218 Гражданского кодекса Российской Федерации. Признание права собственности на кооперативную квартиру за бывшим супругом члена кооператива при наличии государственной регистрации права единоличной собственности только за одним из них возможно лишь путем раздела пая и определения долей в нем каждого из разведенных супругов, а для таких требований установлен трехлетний срок исковой давности.

Не дано правовой оценки и доводам ответчика о том, что, если бы истец не был согласен с фактически произведенным по их соглашению разделом имущества, он заявил бы спор в суде, как это было сделано по другим спорным вопросам, о чем свидетельствуют представленные ею копии судебных решений.

В частности, из содержания имеющегося в материалах дела решения Орджоникидзевского районного суда г. Екатеринбурга следует, что при рассмотрении дела по иску Ч. к А. о взыскании дополнительных расходов на содержание двух несовершеннолетних дочерей и взыскании алиментов в твердой денежной сумме ответчик при выяснении его материального положения пояснил суду, что он владеет гаражным боксом в ГСК-93, несет расходы на содержание автомашины ВАЗ-2107. Справкой председателя ГСК "Маяк" факт выплаты паевого взноса за гаражный бокс в ГСК "Маяк" в октябре 1996 г., владельцем которого являлся А., подтверждается.

После расторжения брака А. в 2001 году обращался в суд с иском к Ч. о взыскании денежной суммы. Решением Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга от 15.01.2002 иск удовлетворен частично, в его пользу взыскано 500 руб. - стоимость газового баллона объемом 50 литров, принадлежавшего истцу на праве единоличной собственности, которым Ч. завладела и распорядилась по своему усмотрению (продала без согласия истца). При этом из содержания указанного решения суда следует, что стороны в суде пояснили, что имущество после расторжения брака они в суде не делили. Состав общего имущества супругов, кроме спорной квартиры, которое не было разделено бывшими супругами, в решении суда не указан.

В суде надзорной инстанции А. не отрицал, что супругами за период состояния в браке и совместного проживания было приобретено и другое имущество, которое после расторжения брака осталось у него в собственности и которым он распоряжается по своему усмотрению.

Однако при рассмотрении данного дела судом не выяснялся состав общего имущества, на раздел которого могли претендовать бывшие супруги и по поводу которого, по утверждению ответчика, фактически было достигнуто соглашение, тогда как данное обстоятельство имеет значение для правильного разрешения спора, поскольку не исключается, что оставшееся у А. имущество в денежном выражении на момент достижения соглашения составляло (либо превышало) размер его доли в праве собственности на спорную квартиру.

Допущенные судом нарушения являются существенными, повлекшими вынесение незаконного решения, в связи с чем они подлежат отмене с направлением дела на новое рассмотрение в тот же суд.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 25 января 2006 г., дело N 44-Г-16/2006

 

На опекуна незаконно возложена ответственность по обязательствам, вытекающим из договора социального найма жилого помещения, заключенного с его несовершеннолетним подопечным.

 

ООО "Гавань" обратилось в суд с иском к П., как к опекуну несовершеннолетней Д., о взыскании задолженности по оплате жилья и коммунальных услуг, оказанных по месту нахождения закрепленной за несовершеннолетней двухкомнатной квартиры за период с даты установления опеки (декабрь 2000 года) в сумме 23790 руб. 34 коп. из расчета площади жилья - 28 кв. м. В дальнейшем размер исковых требований был уменьшен истцом до 7388 руб. 74 коп.

Решением мирового судьи судебного участка N 2 Режевского района Свердловской области в удовлетворении иска отказано.

На указанное решение истцом подана апелляционная жалоба, при рассмотрении которой представитель ООО "Гавань" уменьшил исковые требования до 4771 руб. 46 коп.

Апелляционным решением Режевского городского суда Свердловской области решение мирового судьи отменено, постановлено: иск удовлетворить полностью, взыскав в пользу ООО "Гавань" с П. задолженность по коммунальным услугам в сумме 4771 руб. 46 коп.

В надзорной жалобе П. просила апелляционное решение отменить как незаконное и оставить в силе решение суда первой инстанции. Указывала на то, что ее подопечная не пользовалась закрепленным за ней жилым помещением, коммунальные услуги не потребляла, поскольку квартира непригодна для жилья, в ней отсутствовало оборудование, необходимое для оказания коммунальных услуг. Обязанности по оплате коммунальных услуг за подопечную при назначении опекуном ей не разъяснялись, на момент предъявления иска опекуном она не являлась.

Президиум отменил апелляционное решение по следующим основаниям.

Отказывая в удовлетворении иска ООО "Гавань" в части взыскания коммунальных платежей, начисленных на несовершеннолетнюю Д. за период с июня 2002 года, суд первой инстанции правильно указал, что приведенные истцом нормы гражданского и семейного законодательства не предусматривают обязанности опекуна производить оплату жилого помещения, закрепленного за несовершеннолетним, содержать это жилое помещение за счет своих средств. Законные обязанности ответчик исполняет: проживает совместно с подопечной в своей квартире, обеспечивает ее необходимыми бытовыми условиями, одеждой, обувью, питанием, занимается ее воспитанием. Квартира, закрепленная за Д., по назначению не используется ввиду антисанитарного состояния и отсутствия необходимого оборудования.

Суд апелляционной инстанции указывал на несоответствие выводов мирового судьи обстоятельствам дела, приводил собственные выводы о том, что П. в силу тех же норм семейного и гражданского права (ст. 36 - 38 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 150 Семейного кодекса Российской Федерации) приобрела права и обязанности родителя несовершеннолетней Д., защищает и охраняет ее права; согласно ст. 69 Жилищного кодекса Российской Федерации Д., как член семьи нанимателя, имеет равные с нанимателем обязанности по договору социального найма, П. распоряжается пособием Д. и обязана производить оплату оказываемых коммунальных услуг.

Выводы суда апелляционной инстанции являются ошибочными, поскольку противоречат нормам материального права и обстоятельствам дела.

Действительно, в соответствии с ч. 2 ст. 69 Жилищного кодекса Российской Федерации, равно как и в соответствии с ч. 1 ст. 53 Жилищного кодекса РСФСР, действовавшего до 01.03.2005, члены семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма имеют равные с нанимателем права и обязанности.

Вместе с тем очевидно, что некоторые из этих обязанностей несовершеннолетние члены семьи нанимателя в силу возраста нести не могут, поэтому ч. 2 ст. 69 Жилищного кодекса Российской Федерации и ч. 1 ст. 53 Жилищного кодекса РСФСР далее предусматривают, что ответственность по обязательствам, вытекающим из договора социального найма, возлагается лишь на дееспособных (совершеннолетних) членов семьи нанимателя.

Ввиду изложенного на несовершеннолетнюю Д. не может быть возложена ответственность по обязательствам, вытекающим из договора социального найма жилого помещения.

Учитывая то, что сама П. ни нанимателем квартиры, ни членом семьи нанимателя не является, данной квартирой не пользуется, ее обязанности в спорных правоотношениях производны от обязанностей Д., ст. 69 Жилищного кодекса Российской Федерации и ст. 53 Жилищного кодекса РСФСР также не могут служить основаниями для возложения на П. имущественной ответственности по обязательствам перед ООО "Гавань".

Статьи 36 - 38 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 150 Семейного кодекса Российской Федерации непосредственным основанием для удовлетворения заявленных требований являться не могут, поскольку положений, предусматривающих обязанности опекуна по оплате жилого помещения и коммунальных услуг, не содержат.

В соответствии со ст. 36 Гражданского кодекса Российской Федерации обязанности по опеке исполняются безвозмездно, опекуны несовершеннолетних граждан обязаны проживать совместно со своими подопечными, заботиться об их содержании, обеспечении их уходом и лечением, защищать их права и интересы.

Судом первой инстанции установлено, что П. и Д. проживают в квартире опекуна, совместное проживание ответчика с подопечной и собственными детьми в квартире, закрепленной за Д., невозможно, так как она фактически непригодна для проживания.

Изложенное признается представителями истца, подтверждается актами обследования, справкой о техническом освидетельствовании квартиры в феврале 2003 г., в которых указано на отсутствие отопительных приборов, стекол, раковин, смесителей, на антисанитарные условия, а также письменным объяснением главного специалиста органа опеки и попечительства о невозможности разрешения вопроса о сдаче закрепленной за несовершеннолетней Д. квартиры во временное возмездное пользование иных лиц, поскольку квартира непригодна для проживания.

Данные обстоятельства переоценке в апелляционном производстве не подвергались.

В связи с этим немотивированные выводы суда апелляционной инстанции о том, что П. обязана оплачивать за Д. коммунальные услуги, наем квартиры на основании ст. 36 - 38 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 150 Семейного кодекса Российской Федерации, поскольку это отвечает интересам ребенка, явно необоснованны.

Ссылка на получение ответчиком пособия на содержание подопечной также не могла являться основанием для пересмотра решения суда первой инстанции ввиду того, что согласно п. 5 ст. 150 Семейного кодекса Российской Федерации, Постановления Правительства Российской Федерации от 20.06.1992 N 409, п. 1 Положения, утвержденного Приказом Министерства образования Российской Федерации от 19.08.1999 N 199 (указанные подзаконные акты действовали до 12.11.2005) пособие имеет строго целевое назначение, предназначено для приобретения ребенку питания, одежды, обуви, мягкого инвентаря и рассчитывается исходя из натуральных норм по фактическим ценам данного региона.

Данных о том, что П. пособие выплачивалось с учетом затрат на оплату жилья и коммунальных услуг, материалы дела не содержат.

Решение мирового судьи является правильным по существу, вынесено с соблюдением требований материального и процессуального закона, отвечает принципу справедливости, в связи с чем президиум оставил его без изменения.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 15 февраля 2006 г., дело N 44-Г-33/2006

 

Оформление опеки для осуществления трудоспособными совершеннолетними детьми своей обязанности по содержанию нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей и заботы о них не является обязательным.

 

К. обратился в суд с иском к Г., А. об обязании не препятствовать привозу и установке мебели, посещению и уходу за ним его дочерей, ссылаясь в обоснование заявленных требований на то, что имеет право пользования трехкомнатной квартирой, но не может осуществлять его, так как ответчики препятствуют привозу и установке его мебели в одну из комнат площадью 16,7 кв. м. Кроме того, он является инвалидом I группы, поэтому нуждается в постоянном уходе, который его дочери не могут производить, поскольку ответчики создают препятствия для их посещения.

Согласно обменному ордеру от 04.10.1986 нанимателем данного жилого помещения является Г., членами семьи указаны К. (муж), А. (дочь). Впоследствии в данной квартире зарегистрирован малолетний В. - сын А. Брак между К. и Г. расторгнут.

Из-за скандалов, инициируемых ответчиками, истец временно не проживал в спорной квартире, и все комнаты оказались заняты вещами ответчиков. Любое появление и переговоры по урегулированию порядка пользования жилым помещением вызывало только агрессию со стороны ответчиков с вызовом милиции, в связи с чем он вынужден был обратиться в суд с иском о вселении. Решением Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга от 27.01.2000 К. вселен в спорное жилое помещение. Решением этого же суда от 18.09.2001, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда, К. отказано в иске об изменении договора найма жилого помещения, а ответчикам отказано в удовлетворении иска о расторжении договора найма жилого помещения и признании утратившим право пользования жилым помещением. Принудительное вселение К. в одну из смежных комнат было осуществлено службой судебных приставов.

Из-за невозможности совместного проживания и нуждаемости истца в изолированной комнате К. обращался в суд с иском о перепланировке жилого помещения и изменении договора найма жилого помещения, однако решением Верх-Исетского районного суда от 22.01.2004, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда, в удовлетворении иска было отказано.

После повторно перенесенного ишемического инсульта истец не может самостоятельно передвигаться по квартире, в оказании помощи ему не отказывают две его дочери, которые ухаживают за ним. Однако их появлению в квартире препятствуют ответчики, учиняя скандалы и подавая заявления в милицию. Дочери исполняют свой долг, заботясь о нетрудоспособном нуждающемся в помощи отце, их посещения необходимы истцу для ухода за ним. Поскольку истец не может открыть им дверь по звонку из-за полной неподвижности, а ответчики дверь им не открывают, истец обратился в суд с вышеуказанным иском.

Ответчики признали иск в части непрепятствования привозу и установке мебели истца. В остальной части исковые требования не признали, ссылаясь на неприязненные отношения с дочерьми истца.

Решением Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга от 09.02.2005, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда, исковые требования К. удовлетворены частично: Г. и А. обязаны не препятствовать К. в привозе и установке мебели в комнату площадью 16,7 кв. м, расположенную в спорной квартире. В удовлетворении иска К. об обязании не препятствовать посещению и уходу дочерей, взыскании расходов на представителя отказано.

В надзорной жалобе заявитель просил отменить судебные постановления в части отказа в удовлетворении иска о возложении на ответчиков обязанности не препятствовать посещению и уходу дочерей и взыскании расходов на представителя.

По мнению заявителя, суды двух инстанций нарушили нормы материального права, предусмотренные ч. 3 ст. 38, ст. 17 и 40 Конституции Российской Федерации, согласно которым истец, являясь нетрудоспособным родителем, признанным инвалидом I группы, нуждающимся в уходе, имеет право на заботу и уход со стороны совершеннолетних дочерей. Право на жилье, гарантированное истцу, предусматривает обязанность других проживающих в квартире лиц использовать жилое помещение без ущемления жилищных и иных прав и свобод истца.

Отказывая в удовлетворении иска, суд, признавая за истцом право пользования спорным жилым помещением, лишил его права на посещение дочерей, в уходе и заботе которых он нуждается по состоянию здоровья и без которых истец просто погибнет, будучи не в состоянии приготовить себе пищу, осуществить за собой уход, постирать вещи, поскольку ответчики ему ни в чем не помогают, тогда как приходу знакомых и родственников ответчиков никто не чинит препятствий. Тем самым нарушены правила ст. 53 Жилищного кодекса РСФСР, действовавшего на момент рассмотрения спора, о равенстве прав истца и ответчиков по пользованию жилым помещением. Истец не ставил вопрос о проживании дочерей в спорной квартире, а просил суд обязать ответчиков не препятствовать посещению и уходу за ним дочерей. Однако суд указал в решении, что только установление опеки будет являться законным основанием для осуществления со стороны дочерей ухода за истцом и удовлетворения заявленного требования о возложении на ответчиков соответствующих обязанностей не препятствовать посещению и уходу дочерей. Установление опеки - это право, но не обязанность, и для того, чтобы помочь жить отцу-инвалиду по месту его жительства, совсем не обязательно оформлять опеку. По логике же суда все родственники России должны ухаживать за своими близкими только при наличии статуса опекунов.

Президиум отменил судебные постановления в части отказа в удовлетворении иска по следующим основаниям.

Отказывая истцу в удовлетворении его требований, суды двух инстанций ошибочно исходили из того, что только установление опеки будет являться законным основанием для осуществления со стороны дочерей ухода за истцом и удовлетворения заявленного требования о возложении на ответчиков соответствующих обязанностей не препятствовать посещению и уходу за ним дочерей. При этом к спорным правоотношениям сторон не были применены нормы материального права, подлежащие применению, на которые истец ссылался в обоснование заявленного иска, а именно ч. 3 ст. 38, ст. 17 и 40 Конституции Российской Федерации, а также ст. 87 Семейного кодекса Российской Федерации.

Согласно ст. 38 Конституции Российской Федерации и ст. 87 Семейного кодекса Российской Федерации трудоспособные совершеннолетние дети (достигшие 18 лет) обязаны содержать своих нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей и заботиться о них.

Следовательно, истец, являясь нетрудоспособным родителем, признанным инвалидом I группы, нуждающимся в уходе, имеет право на заботу и уход со стороны совершеннолетних дочерей, которые не могут исполнять возложенные на них обязанности без посещения своего отца по месту его проживания.

Лишение ответчиками возможности посещения истца его дочерьми нарушает не только семейные, но и жилищные права истца, который в силу ст. 53 Жилищного кодекса РСФСР (ст. 69 Жилищного кодекса Российской Федерации) имеет равные с ответчиками права на жилое помещение по договору социального найма, но не в состоянии осуществлять их самостоятельно, без посторонней помощи.

Подобное поведение ответчиков является злоупотреблением жилищными правами, поскольку неправомерного поведения истца или его дочерей при рассмотрении данного дела судом установлено не было. Отказ в удовлетворении иска мотивирован тем, что если суд удовлетворит требование истца об обязании ответчиков не препятствовать посещению и уходу дочерей, то по сути дочери истца будут беспрепятственно пользоваться спорным жилым помещением на постоянной основе, что является нарушением законных прав остальных проживающих в квартире лиц, в данном случае ответчиков, а также тем, что дочерьми истца не оформлена опека над родителем, хотя установление такой опеки и может явиться законным основанием для осуществления необходимого ухода за истцом.

Между тем истец не ставил вопрос о проживании дочерей в спорной квартире, а просил суд обязать ответчиков не препятствовать посещению и уходу за ним дочерей, что не противоречит нормам жилищного и семейного права. Поэтому решение суда, основанное лишь на предположении о возможных нарушениях прав ответчиков в результате удовлетворения иска, нельзя признать законным и обоснованным.

Не основаны на законе и выводы суда первой инстанции, изложенные в решении (с которыми согласился суд второй инстанции), о необходимости назначения над истцом опеки в качестве единственно возможного основания для удовлетворения иска, поскольку в соответствии со ст. 32 Гражданского кодекса Российской Федерации опека устанавливается над малолетними, а также над гражданами, признанными судом недееспособными вследствие психического расстройства. Истец к числу указанных лиц не относится.

Согласно ст. 41 Гражданского кодекса Российской Федерации попечительство в форме патронажа может быть установлено лишь по просьбе совершеннолетнего дееспособного гражданина, который по состоянию здоровья не может самостоятельно осуществлять и защищать свои права и исполнять обязанности.

Таким образом, необходимый уход за инвалидом I группы, не признанным недееспособным в установленном законом порядке, не требует установления над ним опеки. Не может быть ограничено оказание такой помощи и рамками отношений попечительства в форме патронажа, поскольку реализация права истца на получение ухода не предусматривает обязательности назначения дочерей опекунами (попечителями), как ошибочно указано в судебных постановлениях.

С учетом изложенного, обжалуемые судебные постановления подлежат отмене как незаконные с вынесением в этой части нового решения об удовлетворении иска.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 1 марта 2006 г., дело N 44-Г-40/2006

 

Вопросы применения жилищного законодательства

 

Если буквальное значение содержащихся в договоре слов и выражений, а также сопоставление неясных условий с другими условиями и смыслом договора в целом не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора.

 

П. обратилась в суд с иском к Администрации МО "Город Нижний Тагил" о возложении обязанности по заключению договора социального найма жилого помещения и выдаче ордера на квартиру.

В обоснование предъявленных исковых требований П. указала, что она с 1983 года является работником ОАО "НТМК", в 1991 году признана нуждающейся в улучшении жилищных условий и поставлена в очередь, в мае 1996 года ей по совместному решению администрации и профкома ОАО "НТМК" предоставлено жилое помещение в виде однокомнатной квартиры общей площадью 27,6 кв. м (жилой площадью 12,2 кв. м), в которую она вселилась и проживала по договору найма с ОАО "НТМК". В июле 2004 года дом, в котором ей предоставлена квартира, на основании соглашения ОАО "НТМК" с Администрацией МО "Город Нижний Тагил" от 31 октября 2003 г. был передан в муниципальную собственность. По п. 6 соглашения администрация города обязалась заключить с нанимателями квартир договоры найма. Однако в нарушение жилищного законодательства и этого соглашения администрация требует заключения договора аренды. Со ссылкой на ст. 12 Закона Российской Федерации "Об основах федеральной жилищной политики", п. 1 ст. 672 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 47, 51 Жилищного кодекса РСФСР П. полагала, что требования о заключении договора аренды незаконны, с ней должен быть заключен договор социального найма, так как дом входит в муниципальный жилищный фонд, незаключение договора социального найма и невыдача ордера препятствуют ей в полном объеме реализовать жилищные права. Просила обязать ответчика выдать ордер на спорную квартиру и заключить с ней договор социального найма.

Решением Ленинского районного суда г. Нижнего Тагила в удовлетворении требований П. к Администрации МО "Город Нижний Тагил" о выдаче ордера на квартиру и возложении обязанности по заключению договора социального найма отказано.

В надзорной жалобе П. просила решение отменить в связи с нарушением судом норм материального и процессуального права, направить дело на новое рассмотрение.

Президиум признал решение суда незаконным и подлежащим отмене по следующим основаниям.

В соответствии с ч. 2 ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались. В соответствии с ч. 1, 3 ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при принятии решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению. Суд принимает решение по заявленным истцом требованиям.

Таким образом, обстоятельства, имеющие значение для дела, устанавливаются судом на основании норм материального права, подлежащих применению, характера спорного правоотношения, заявленных исковых требований, их обоснования, в том числе и на условиях договора, толкования договора.

Приведенные нормы процессуального права судом учтены в должной мере не были.

При разрешении спора и принятии решения об отказе в удовлетворении исковых требований суд исходил из того, что спорное жилое помещение - однокомнатная квартира в семейном общежитии квартирного типа - предоставлено истцу не в порядке существующей на предприятии очереди нуждающихся в улучшении жилищных условий, а в порядке временного улучшения жилищных условий, на определенный срок с оплатой по ставкам, установленным для оплаты жилых и коммунальных услуг в государственном жилищном фонде, с прекращением действия договора в случае увольнения с предприятия и продлением его действия в случае сохранения трудовых отношений (фактически как служебное жилье), то есть по договору коммерческого найма (аренды). Суд посчитал, что, работая на предприятии частной формы собственности, истец не могла рассчитывать на предоставление предприятием социального жилья, в очереди на улучшении жилищных условий в Администрации г. Нижнего Тагила она не состояла.

Однако эти обстоятельства относились к предоставлению истцу жилого помещения акционерным обществом ОАО "НТМК" и при разрешении исковых требований о возложении на Администрацию г. Нижнего Тагила обязанности заключить с истцом договор социального найма жилья после передачи дома в муниципальную собственность юридически значимыми не являлись, поскольку Администрацией МО "Город Нижний Тагил" соответствующих исковых требований к истцу не было предъявлено, в возражении представителя ответчика Администрации г. Нижнего Тагила С. на исковое заявление указывалось, что спорная квартира предоставлена истцу, как очереднику предприятия, акционерным обществом для улучшения жилищных условий на период работы на предприятии, требования о выселении при передаче жилого дома в муниципальную собственность к ней не предъявлены, жилищные права при смене собственника дома не нарушены, данных о том, что это право оспаривается иными работниками ОАО "НТМК", состоящими в очереди на улучшение жилищных условий, материалы дела не содержат.

Как видно из материалов дела, исковые требования о возложении на Администрацию г. Нижнего Тагила обязанности по заключению с П. договора социального найма занимаемой ею квартиры были заявлены ей со ссылкой на обязательства, которые Администрация г. Нижнего Тагила взяла на себя в соответствии с п. 6 соглашения между ОАО "НТМК" и Администрацией МО "Город Нижний Тагил" от 31.10.2003, на предложение Администрации г. Нижнего Тагила заключить договор аренды квартиры и отказ в заключении договора социального найма.

В соответствии с п. 1, 2 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации гражданское законодательство основывается, в частности, на признании свободы договора, приобретении и осуществлении гражданами (физическими лицами) и юридическими лицами своих гражданских прав своей волей и в своем интересе, их свободе в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора.

В соответствии с п. 1, 2 ст. 421 Гражданского кодекса Российской Федерации граждане и юридические лица свободны в заключении договора, понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена настоящим Кодексом, законом или добровольно принятым обязательством, стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами.

По условиям соглашения между ОАО "НТМК" и Администрацией МО "Город Нижний Тагил" от 31 октября 2003 г. установлен единый порядок и условия передачи в муниципальную собственность жилого фонда, построенного за счет средств ОАО "НТМК": ОАО "НТМК" безвозмездно передает, а Администрация МО "Город Нижний Тагил" обязуется принять на баланс законченные строительством жилые дома, включая прилегающие к ним объекты коммунально-бытового назначения, построенные за счет средств ОАО "НТМК"; Администрация МО "Город Нижний Тагил" обязуется издать соответствующее постановление о принятии в муниципальную собственность жилых домов ОАО "НТМК"; индивидуальные условия передачи каждого жилого дома определяются на основании договора о передаче жилого дома в муниципальную собственность с соблюдением общих условий, оговоренных соглашением.

В соответствии с п. 6 указанного соглашения Администрация МО "Город Нижний Тагил" обязалась после принятия жилых домов в муниципальную собственность заключить с нанимателями квартир договоры найма и выдать правоустанавливающие документы на квартиры по спискам ОАО "НТМК" его работникам в соответствии с действующим законодательством.

По договору от 16 июня 2004 г. между ОАО "НТМК" и Администрацией МО "Город Нижний Тагил" ОАО "НТМК" безвозмездно передало Администрации МО "Город Нижний Тагил", а Администрация МО "Город Нижний Тагил" приняла в муниципальную собственность жилой дом, право собственности на указанный жилой дом зарегистрировано за МО "Город Нижний Тагил", свидетельство о государственной регистрации права от 9 августа 2004 г.

Уточнений относительно вида договоров найма (социальный или коммерческий) соглашение и договор передачи недвижимого имущества не содержат.

При таких обстоятельствах, когда в соглашении и договоре о передаче имущества отсутствует прямое указание относительно вида договора найма - социальный или коммерческий, а стороны дают различные пояснения в этом отношении, суду следовало дать толкование условиям сделок по передаче жилого дома в муниципальную собственность от акционерного общества, в том числе и п. 6 договора, что судом сделано не было.

При этом суду следовало руководствоваться положениями ст. 431 Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми, если буквальное значение содержащихся в договоре слов и выражений, сопоставление неясных условий с другими и смыслом договора в целом не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон.

Суд ограничился указанием на то, что выдача ордеров производится в установленном законом порядке, регламентируется Жилищным кодексом Российской Федерации, ордер может быть выдан на свободное жилое помещение и является основанием для вселения, заключение же договора найма возможно как социального, так и срочного, в зависимости от оснований предоставления жилья.

Суд также сослался на переписку между ОАО "НТМК" и Администрацией г. Нижнего Тагила в отношении внесения изменений в п. 6 соглашения без указания конкретных данных соответствующих писем.

Нельзя согласиться также и с выводом суда о принятии Администрацией г. Нижнего Тагила на себя обязательств по исполнению ранее заключенного прежним собственником договора и об отсутствии ущемления жилищных прав истца со стороны нового собственника жилья со ссылкой на положения ст. 675 Гражданского кодекса Российской Федерации (в соответствии с которыми переход права собственности на занимаемое по договору найма жилое помещение не влечет расторжения или изменения договора найма жилого помещения, при этом новый собственник становится наймодателем на условиях ранее заключенного договора найма), поскольку вышеприведенным соглашением предусматривалось несохранение ранее заключенного договора, а обязанность заключения договора найма с нанимателями квартир, о чем и просила суд истец (с указанием - социального найма).

Президиум направил дело на новое рассмотрение. При новом рассмотрении суду надлежит учесть изложенное, правильно определить юридически значимые обстоятельства и нормы права, подлежащие применению, распределить бремя доказывания с учетом характера спорных правоотношений, доказательствам дать оценку с учетом положений ст. 161, 162 Гражданского кодекса Российской Федерации (об обязательной письменной форме сделок с участием юридических лиц и возможности ссылок в подтверждение сделки и ее условий на письменные и другие доказательства, кроме свидетельских показаний), положений ст. 310 Гражданского кодекса Российской Федерации (о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательств), и, в зависимости от установленного, разрешить спор в строгом соответствии с нормами материального и процессуального права.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 15 марта 2006 г., дело N 44-Г-51/2006

 

Вопросы применения земельного законодательства

 

Граждане Российской Федерации, имеющие в фактическом пользовании земельные участки с расположенными на них жилыми домами, приобретенные ими в результате сделок, которые были совершены до вступления в силу Закона СССР "О собственности в СССР", но которые не были надлежаще оформлены и зарегистрированы, имеют право зарегистрировать право собственности на указанные земельные участки в соответствии с правилами, установленными Земельным кодексом Российской Федерации.

 

Ч. обратилась в суд с иском к Администрации МО "Город Нижний Тагил" о признании за ней права постоянного (бессрочного) пользования земельным участком.

В обоснование иска указала, что она является собственником жилого дома с 1992 года на основании свидетельства о праве на наследство по закону после смерти мужа П.

Указанный жилой дом с постройками расположен на земельном участке площадью 717 кв. м. Дом был подарен П. в 1960 году его матерью Ф., которая, в свою очередь, построила этот дом на основании разрешения на право строительства индивидуального жилого дома от 20 июня 1959 г., выданного главным архитектором г. Н. Тагила.

В соответствии с п. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 августа 1948 г. отвод земельных участков для строительства индивидуальных жилых домов производится в бессрочное пользование, следовательно, Ф. земельный участок был предоставлен в бессрочное пользование.

В соответствии с ч. 1 ст. 37 Земельного кодекса РСФСР при переходе права собственности на строение, сооружение или при передаче их другим предприятиям, учреждениям, организациям и гражданам вместе с этими объектами переходит и право пользования земельными участками. Таким образом в результате договора дарения дома право бессрочного пользования земельным участком перешло от Ф. к П., затем право бессрочного пользования земельным участком перешло к истцу с учетом наследования дома, расположенного на спорном участке.

В соответствии со ст. 268 Гражданского кодекса Российской Федерации право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком, находящимся в государственной или муниципальной собственности, предоставляется гражданам и юридическим лицам на основании решения государственного или муниципального органа, уполномоченного предоставлять земельные участки в такое пользование. Право постоянного пользования земельным участком может быть также приобретено собственником здания, сооружения и иного недвижимого имущества в случаях, предусмотренных п. 1 ст. 271 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В соответствии со ст. 271 Гражданского кодекса Российской Федерации собственник здания, сооружения или иной недвижимости, находящейся на земельном участке, принадлежащем другому лицу, имеет право пользования предоставленной таким лицом под эту недвижимость частью земельного участка. Если из закона, решения о предоставлении земли, находящейся в государственной или муниципальной собственности, или договора не вытекает иное, собственник здания или сооружения имеет право постоянного пользования частью земельного участка (ст. 268 - 270 Гражданского кодекса Российской Федерации), на котором расположено это недвижимое имущество. При переходе права собственности на недвижимость, находящуюся на чужом земельном участке, к другому лицу оно приобретает право пользования соответствующей частью земельного участка на тех же условиях и в том же объеме, что и прежний собственник недвижимости.

В соответствии со ст. 36 Земельного кодекса Российской Федерации граждане, имеющие в собственности здания, строения, сооружения, расположенные на земельных участках, находящихся в государственной или муниципальной собственности, приобретают права на эти земельные участки в соответствии с настоящим Кодексом.

В соответствии со ст. 20 Земельного кодекса Российской Федерации право постоянного (бессрочного) пользования находящимися в государственной или муниципальной собственности земельными участками, возникшее у граждан или юридических лиц до введения в действие настоящего Кодекса, то есть до 29 октября 2001 г., сохраняется.

Учитывая, что жилой дом изначально был построен в 1959 году на земельном участке, предоставленном в бессрочное пользование, истец, как собственник вышеуказанного жилого дома, также приобрела право пользования земельным участком общей площадью 717 кв. м на тех же условиях, то есть на праве постоянного (бессрочного) пользования.

Признание за истцом права постоянного (бессрочного) пользования земельным участком позволит истцу в соответствии с п. 5 ст. 20 Земельного кодекса Российской Федерации бесплатно приобрести в собственность указанный земельный участок.

Представитель Администрации МО "Город Нижний Тагил" иск не признал, указав, что собственником спорного земельного участка является МО "Город Нижний Тагил", право истца на земельный участок нигде не зарегистрировано. Согласно отметке БТИ на свидетельстве о праве на наследство по закону о регистрации права от 19 марта 1992 г. установлено, что свидетельство зарегистрировано в указанном органе. В самом свидетельстве говорится о недвижимом имуществе, расположенном на земельном участке, но не сказано о самом земельном участке.

В соответствии со ст. 20, 21 Земельного кодекса Российской Федерации граждане имеют право бесплатно приватизировать земельный участок в случае, если он (земельный участок) используется на правах постоянного (бессрочного) пользования или пожизненного наследуемого владения. Так как истец стал собственником вышеуказанного дома уже после введения в действие Закона СССР от 06.03.1990 "О собственности в СССР" и матерью мужа истца не было оформлено право постоянного (бессрочного) пользования и пожизненно наследуемого владения, то и у мужа истца, и у самого истца не возникло право постоянного (бессрочного) пользования спорным земельным участком, которое в соответствии со ст. 37 Земельного кодекса РСФСР переходило к новому собственнику недвижимого объекта. После принятия Земельного кодекса РСФСР право постоянного (бессрочного) пользования спорным земельным участком могло возникнуть у мужа истца в порядке заявительного характера в соответствующие учреждения, но, так как он с данным заявлением никуда не обратился, говорить о том, что спорный земельный участок перешел к мужу истца в момент заключения договора дарения на вышеуказанный дом на праве постоянного (бессрочного) пользования, нет законного основания.

Кроме того, действующим Земельным кодексом Российской Федерации не предусмотрено предоставление гражданам земельных участков на праве постоянного (бессрочного) пользования.

В сложившейся ситуации истец может лишь приобрести спорный участок земли в собственность путем его выкупа или взятия его в аренду, на основании соответствующего договора.

Третьи лица: Территориальный отдел N 6 Управления Роснедвижимости и Нижнетагильский отдел Федеральной регистрационной службы по Свердловской области Минюста Российской Федерации - просили рассмотреть дело в отсутствие их представителей.

Решением Тагилстроевского районного суд г. Н. Тагила в иске отказано.

В кассационной жалобе Ч. просила решение отменить как незаконное.

Судебная коллегия по гражданским делам отменила решение по следующим основаниям.

Разрешая спор, суд неправильно применил нормы материального права, выводы суда не соответствуют установленным обстоятельствам дела, в связи с чем решение суда нельзя признать законным и обоснованным.

Отказывая в иске, суд исходил из того, что истец не оформила в установленном порядке свое право землепользования после вступления в наследство; право собственности на дом, расположенный на спорном участке, приобрела после вступления в силу Закона СССР от 6 марта 1990 г. "О собственности в СССР"; кроме того, и у предыдущего землепользователя и собственника дома - мужа истца не возникло право постоянного (бессрочного) пользования.

С такими выводами судебная коллегия согласиться не может, поскольку они противоречат требованиям закона и материалам дела.

В соответствии с п. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 августа 1948 г. (действовавшего до 22.02.1988) "О праве граждан на покупку и строительство индивидуальных жилых домов", отвод земельных участков для строительства индивидуальных жилых домов производился в бессрочное пользование.

В соответствии с п. 4 ст. 3 Федерального закона от 25.10.2001 N 137-ФЗ "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации" граждане Российской Федерации, имеющие в фактическом пользовании земельные участки с расположенными на них жилыми домами, приобретенные ими в результате сделок, которые были совершены до вступления в силу Закона СССР от 6 марта 1990 г. "О собственности в СССР", но которые не были надлежаще оформлены и зарегистрированы, имеют право зарегистрировать право собственности на указанные земельные участки в соответствии с правилами, установленными ст. 20 Земельного кодекса Российской Федерации.

В силу п. 9 ст. 3 Федерального закона "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации" государственные акты, свидетельства и другие документы, удостоверяющие права на землю и выданные гражданам или юридическим лицам до введения в действие Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", имеют равную юридическую силу с записями в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним.

Согласно п. 3, 5 ст. 20 Земельного кодекса Российской Федерации право постоянного (бессрочного) пользования находящимися в государственной или муниципальной собственности земельными участками, возникшее у граждан до введения в действие настоящего Кодекса, сохраняется. Граждане, обладающие земельными участками на праве постоянного (бессрочного) пользования, имеют право приобрести их в собственность. Каждый гражданин имеет право однократно бесплатно приобрести в собственность находящийся в его постоянном (бессрочном) пользовании земельный участок.

Статья 1 Земельного кодекса Российской Федерации закрепляет принцип единства судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов.

Статья 59 Земельного кодекса Российской Федерации в качестве способа защиты прав на землю предусматривает признание права на земельный участок. При этом судебное решение, установившее право на землю, является юридическим основанием для государственной регистрации права на землю.

Согласно Указу Президента Российской Федерации от 7 марта 1996 года N 337 "О реализации конституционных прав граждан на землю", действовавшему до 25.02.2003, земельные участки, полученные гражданами до 1 января 1991 года и находящиеся в их пожизненном наследуемом владении и пользовании, сохраняются за гражданами в полном размере. Запрещается обязывать граждан, имеющих указанные земельные участки, выкупать их или брать в аренду.

В соответствии со ст. 37 Земельного кодекса РСФСР при переходе права собственности на строение, сооружение или при передаче их другим предприятиям, учреждениям, организациям и гражданам вместе с этими объектами переходит и право пользования земельными участками. При этом им выдается новый документ, удостоверяющий право на землю.

Согласно п. 3 ст. 552 Гражданского кодекса Российской Федерации продажа недвижимости, находящейся на земельном участке, не принадлежащем продавцу на праве собственности, допускается без согласия собственника этого участка, если это не противоречит условиям пользования таким участком, установленным законом или договором. При продаже такой недвижимости покупатель приобретает право пользования соответствующей частью земельного участка на тех же условиях, что и продавец недвижимости.

В соответствии со ст. 268 Гражданского кодекса Российской Федерации право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком, находящимся в государственной или муниципальной собственности, предоставляется гражданам на основании решения государственного или муниципального органа, уполномоченного предоставлять земельные участки в такое пользование.

Право постоянного пользования земельным участком может быть также приобретено собственником здания, сооружения и иного недвижимого имущества в случаях, предусмотренных п. 1 ст. 271 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно п. 1 ст. 271 Гражданского кодекса Российской Федерации, если из закона, решения о предоставлении земли, находящейся в государственной или муниципальной собственности, или договора не вытекает иное, собственник здания имеет право постоянного пользования частью земельного участка, на котором расположено это недвижимое имущество.

Конституционный Суд Российской Федерации в п. 2 Постановления от 13.12.2001 N 16-П "По делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 16 Закона города Москвы "Об основах платного землепользования в городе Москве" в связи с жалобой гражданки Т.В. Близинской" указал, что до 1990 года в условиях существования исключительно государственной собственности на землю основной формой осуществления гражданами права владения и пользования земельными участками было постоянное (бессрочное) пользование, что имело целью гарантировать им устойчивость прав на землю и находящуюся на ней другую недвижимость. В дальнейшем, в ходе проведения земельной реформы - как до, так и после принятия Конституции Российской Федерации, закрепившей право частной собственности на землю, законодатель параллельно с процессом возрождения этой формы собственности обеспечивал гражданам по их выбору возможность продолжать пользоваться земельными участками на праве постоянного (бессрочного) пользования, пожизненного наследуемого владения, аренды или временного пользования либо переоформить имеющийся правовой титул на любой иной. При этом во всяком случае исключалось как автоматическое изменение титулов прав на землю (переоформление осуществлялось по инициативе самих граждан), так и какое-либо ограничение права пользования земельным участком в связи с непереоформлением имеющегося правового титула в аренду. Таким образом, независимо от того, была использована гражданами возможность переоформить право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком на право пожизненного наследуемого владения или нет, за ними сохранялись их прежние земельные участки.

Вышеуказанное правовое регулирование в полной мере распространяется на правоотношения сторон по настоящему спору, заявленному Ч.

Материалами дела, в том числе Разрешением на право строительства индивидуального дома на ранее занимаемом земельном участке от 20 июня 1959 года, копией свидетельства о праве на наследство, справкой об истории объекта, выданной филиалом ФГУП "Ростехинвентаризация" по г. Н. Тагилу, подтверждается, что принадлежащий истцу дом был построен на спорном земельном участке, предоставленном О. по договору о праве застройки земельного участка от 13.08.1929. Выстроенный дом со служебными постройками был унаследован Ф. в 1948 году. В 1959 году Ф. получено разрешение на строительство нового дома на занимаемом земельном участке. В 1960 г. по договору дарения дом перешел в собственность П., а в марте 1992 г. дом перешел по наследству истцу.

Постановлением Главы г. Н. Тагила от 03.05.2005 со ссылкой на Разрешение о строительстве дома от 1959 года уточнены границы земельного участка в размере 717 кв. м, находящегося в пользовании Ф., для эксплуатации жилого дома. Имеется кадастровый план участка.

Таким образом, истец доказала, что спорный земельный участок был предоставлен для жилищного строительства в установленном порядке до 1990 года, находился в фактическом пользовании всех собственников дома, расположенного на земельном участке, право собственности на дом переходило от предыдущих собственников к последующим, в том числе к истцу, в результате предусмотренных законом сделок.

С учетом правового регулирования и в связи с установленными обстоятельствами у первоначального землепользователя возникло право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком, это право переходило впоследствии к иным правообладателям в результате законных сделок и в 1992 г. возникло у истца в результате наследования дома.

При этом тот факт, что предыдущий собственник дома, а также истец при вступлении в наследство не оформили правоустанавливающие документы на земельный участок, находящийся в фактическом пользовании, на котором расположен жилой дом, не может служить основанием для отказа в признании права постоянного (бессрочного) пользования земельным участком.

Судебная коллегия вынесла новое решение об удовлетворении иска.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 14 марта 2006 г., N 33-1743/2006

 

Возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью

 

Изменение законодательства не является основанием для предъявления нового иска и прекращения выплат в возмещение вреда, причиненного здоровью гражданина, на основании ч. 3 ст. 209 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

 

Территориальный отраслевой исполнительный орган государственной власти Свердловской области - Управление социальной защиты населения г. Первоуральска Свердловской области обратился в суд с иском к А., Л., П. об изменении срока выплаты ежемесячной денежной компенсации возмещения вреда (прекращении выплат).

В обоснование предъявленных исковых требований указывалось, что в связи с изменениями законодательства, вносимыми ст. 9 Федерального закона от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" в п. 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2123-1 "О распространении действия Закона РСФСР "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" на граждан из подразделений особого риска" ответчикам не могут выплачиваться компенсации в возмещение вреда здоровью, выплата подлежит прекращению. Ссылаясь на положения ч. 3 ст. 209 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации просили изменить срок платежа и прекратить с 1 января 2005 г. выплату ежемесячной суммы компенсации вреда ответчикам.

Решением Первоуральского городского суда иск Территориального отраслевого исполнительного органа государственной власти Свердловской области - Управления социальной защиты населения г. Первоуральска удовлетворен. Прекращены с 1 января 2005 г. выплаты Л., А., П. ежемесячных компенсаций возмещения вреда здоровью, право на которые устанавливалось решениями Первоуральского городского суда от 9 декабря 2004 г., 19 декабря 2002 г., 21 апреля 2003 г. и суммы которых индексировались решениями Первоуральского городского суда.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 1 декабря 2005 г. решение оставлено без изменения, кассационная жалоба ответчиков - без удовлетворения.

В надзорной жалобе А., П., Л. просили решение суда и определение судебной коллегии отменить в связи с нарушением судом норм материального и процессуального права, направить дело на новое рассмотрение.

По мнению заявителей, до января 2005 г. законодатель признавал права граждан из подразделений особого риска на получение выплат в возмещение вреда здоровью от радиационного поражения, в соответствии с Конституцией Российской Федерации общим для всех отраслей права является принцип, согласно которому закон, ухудшающий положение граждан, обратной силы не имеет, сохранение и возможное повышение уровня социальной защиты граждан предусмотрено и Федеральным законом от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ, и этот закон не предполагает лишение граждан-инвалидов из подразделений особого риска права на получение ежемесячной компенсации в возмещение вреда. Данная правовая позиция изложена в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 7 октября 2005 г. N 385-О.

Президиум отменил судебные постановления по следующим основаниям.

В обоснование исковых требований истцом указывалось, что право ответчиков на получение ежемесячной денежной компенсации в счет возмещения вреда здоровью было установлено ранее судом на основании действовавших на день вынесения решений редакций нормативных актов - п. 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2123-1 в первоначальной редакции и ст. 14 Закона Российской Федерации "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" в редакции до вступления в силу Федерального закона от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ. Федеральным законом от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" в п. 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2123-1 внесены изменения, и действие нормы о возмещении вреда здоровью (в настоящее время содержащейся в п. 15 ч. 1 ст. 14 названного Закона Российской Федерации "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС") на граждан из подразделений особого риска, ставших инвалидами, более не распространяется. В связи с этим просили изменить срок платежа и прекратить истцам выплату компенсации в возмещение вреда здоровью с 1 января 2005 г. как не основанную на нормах ныне действующего законодательства.

При разрешении заявления суд сослался на положения ч. 3 ст. 209 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и указал, что Управление социальной защиты населения г. Первоуральска Свердловской области в силу судебных постановлений, вынесенных в отношении истцов и имеющих для данного дела преюдициальное значение, обязано выплачивать возмещение вреда в соответствии с действующим законодательством, которое с 01.01.2005 претерпело изменения, отменив право граждан-инвалидов из подразделений особого риска на получение ежемесячной денежной компенсации в возмещение вреда здоровью, в связи с чем осуществление выплат подлежит прекращению.

При этом судом не было учтено следующее.

В соответствии с ч. 3 ст. 209 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в случае, если после вступления в законную силу решения суда, на основании которого с ответчика взыскиваются периодические платежи, изменяются обстоятельства, влияющие на определение размера платежей или их продолжительность, каждая сторона путем предъявления нового иска вправе требовать изменения размера и сроков платежей.

Круг таких юридически значимых обстоятельств определен ст. 1090 Гражданского кодекса Российской Федерации, регламентирующей последующее изменение размера возмещения вреда.

Таким образом, предусмотренные ч. 3 ст. 209 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации обстоятельства, наступление которых требует нового рассмотрения дела по существу, поскольку изменяется материально-правовая природа спорных правоотношений, - это обстоятельства, на которых основано решение, при этом не допускается пересмотр прежнего решения.

Отнесение изменений законодательства к основанию для рассмотрения нового иска и прекращения выплат в возмещение вреда не основано на нормах материального и процессуального права.

Кроме того, в соответствии с Определением Конституционного Суда Российской Федерации от 7 октября 2005 года N 385-О, положения п. 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2123-1 "О распространении действия Закона РСФСР "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" на граждан из подразделений особого риска" (в редакции ст. 9 Федерального закона от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ) и ст. 9 Федерального закона от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" по их конституционно-правовому смыслу, выявленному в указанном Определении, в системе действующего нормативно-правового регулирования не препятствуют получению гражданами из подразделений особого риска, ставшими инвалидами, ежемесячной компенсации в возмещение вреда, причиненного их здоровью радиационным излучением, вызванным испытаниями ядерного оружия либо радиационными авариями, имевшими место до вступления в силу Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 27 декабря 1991 года N 2123-1.

Президиум вынес по делу новое решение об отказе в иске.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 5 апреля 2006 г., дело N 44-Г-70/2006

 

Споры, вытекающие из договора страхования

 

Уровень государственной защиты права на своевременное и полное получение страховых сумм у военнослужащих и приравненных к ним лиц не должен быть ниже, чем у граждан, которые подлежат обязательному социальному страхованию в соответствии с Федеральным законом "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний".

 

Ж. обратилась в суд с иском к Главному управлению внутренних дел Свердловской области о взыскании пени за несвоевременную выплату денежных сумм. В обоснование своих требований Ж. указала, что при исполнении служебных обязанностей получила травму, вследствие которой была признана ограниченно годной к военной службе. 12 февраля 1998 г. приказом ГУВД СО она была уволена из органов внутренних дел по п. "з" ст. 58 Положения о службе (по ограниченному состоянию здоровья), и 10 апреля 1998 г. ей была установлена II группа инвалидности. В соответствии с приказом ГУВД СО от 14.10.1999 N 1352 ответчик обязан производить ей ежемесячно выплату денежной компенсации в размере разницы между получаемым на день увольнения денежным содержанием и назначенной пенсией по инвалидности. Однако с июля 2002 г. указанная компенсация ей выплачивалась не в полном объеме. 21 июня 2005 г. ответчик произвел перерасчет компенсации и выплатил ей единовременно недостающую сумму за период с 01.07.2002 по 31.12.2004 в размере 23846 руб. 93 коп. Поскольку размер компенсации ей регулярно выплачивался не в полном объеме, Ж. просила взыскать с ответчика пени в размере 0,5% от невыплаченной суммы страховых выплат за каждый день просрочки, что составляет 78898 руб. 08 коп., и судебные расходы по оплате услуг представителя в сумме 500 руб.

Представитель ответчика оспаривал исковые требования, ссылаясь на то, что взыскание пени за просрочку страховых выплат на основании ст. 15 Федерального закона "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний" предусмотрено лишь для физических лиц, выполняющих работу на основании трудового договора (контракта), заключенного со страхователем, и для физических лиц, осужденных к лишению свободы и привлекаемых к труду страхователем. Сотрудники органов внутренних дел в перечень указанных лиц не входят, поэтому права на взыскание пени не имеют.

Верх-Исетским районным судом г. Екатеринбурга постановлено решение об отказе Ж. в удовлетворении иска. В кассационной жалобе Ж. просила решение суда отменить, полагая, что судом неправильно применены нормы материального и процессуального права, выводы суда, изложенные в решении, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела.

Судебная коллегия по гражданским делам отменила решение суда по следующим основаниям.

Согласно ст. 15 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", ежемесячные страховые выплаты производятся страховщиком не позднее истечения месяца, за который они начислены. При задержке страховых выплат в установленные сроки субъект страхования, который должен производить такие выплаты, обязан выплатить застрахованному и лицам, имеющим право на получение страховых выплат, пеню в размере 0,5% от невыплаченной суммы страховых выплат за каждый день просрочки.

Действие настоящего Федерального закона распространяется на граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства, если иное не предусмотрено федеральными законами или международными договорами Российской Федерации.

Обязательное государственное страхование военнослужащих, условия и порядок его осуществления, порядок выплаты страховых сумм, а также ответственность страховщика за необоснованную задержку выплат регулируются Федеральным законом "Об обязательном государственном страховании жизни и здоровья военнослужащих, граждан, призванных на военные сборы, лиц рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации, Государственной противопожарной службы, органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, сотрудников учреждений и органов уголовно-исполнительной системы и сотрудников федеральных органов налоговой полиции" (далее - Закон).

Обязательное государственное страхование жизни и здоровья военнослужащих и приравненных к ним лиц, установленное в целях защиты их социальных интересов и интересов государства (п. 1 ст. 969 Гражданского кодекса Российской Федерации), является одной из форм исполнения государством обязанности возместить ущерб, который может быть причинен жизни или здоровью этих лиц при прохождении ими службы. Следовательно, в конституционно-правовом смысле страховое обеспечение, полагающееся военнослужащим и приравненным к ним лицам, в соответствии с рассматриваемым Федеральным законом, наряду с иными выплатами, которые в целях возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью, могут быть установлены им на основании других законов (ст. 1084 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 29 Закона Российской Федерации "О милиции" и др.), входит в гарантированный государством объем возмещения вреда, призванного компенсировать последствия изменения их материального и (или) социального статуса вследствие наступления страховых случаев, включая причиненный материальный и моральный вред.

Согласно п. 4 ст. 11 Закона, выплата страховых сумм производится страховщиком в 15-дневный срок со дня получения документов, необходимых для принятия решения об указанной выплате. В случае необоснованной задержки страховщиком выплаты страховых сумм страховщик из собственных средств выплачивает застрахованному лицу (выгодоприобретателю) штраф в размере 1% страховой суммы за каждый день просрочки.

Таким образом, ответственность за несвоевременную выплату страхового возмещения предусмотрена не только Федеральным законом от 24.07.1998 "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", но и Федеральным законом "Об обязательном государственном страховании жизни и здоровья военнослужащих, граждан, призванных на военные сборы, лиц рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации, Государственной противопожарной службы, органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, сотрудников учреждений и органов уголовно-исполнительной системы и сотрудников федеральных органов налоговой полиции". Выводы суда о том, что на сотрудников МВД, коим является истец, не распространяются нормы Федерального закона "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", являются необоснованными.

Вводя обязательное государственное страхование жизни и здоровья военнослужащих и приравненных к ним лиц в целях компенсации вреда, причиненного их жизни или здоровью, защиты их имущественных интересов, государство должно обеспечивать возможность реализации ими права на своевременное получение страхового обеспечения, в том числе исходя из равной ценности и значимости жизни и здоровья для всех граждан, независимо от вида трудовой деятельности и профессиональной принадлежности.

Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 26 декабря 2002 г. N 17-П указал, что уровень государственной защиты права своевременно и в полном объеме получать страховые суммы у военнослужащих и приравненных к ним лиц не должен быть ниже, чем у граждан, которые подлежат обязательному социальному страхованию в соответствии с Федеральным законом от 24 июля 1998 г. "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний" и которым в случаях задержки страховых выплат субъект страхования, производящий такие выплаты, обязан выплатить пеню в размере 0,5% от невыплаченной суммы страховых выплат за каждый день просрочки независимо от того, по чьей вине - страховщика или страхователя - это произошло (п. 8 ст. 15).

Неустойка (штраф, пеня) как способ обеспечения исполнения обязательств и мера имущественной ответственности за их неисполнение или ненадлежащее исполнение по смыслу ст. 12, 330, 332 и 394 Гражданского кодекса Российской Федерации стимулирует своевременное исполнение обязательств, позволяя значительно снизить вероятность нарушения прав граждан. Следовательно, само по себе закрепленное в абз. 1 п. 4 ст. 11 Закона правило об ответственности страховщика в виде штрафа выступает специальной гарантией защиты прав застрахованного лица, адекватной в данном случае с точки зрения принципов равенства и справедливости положению и возможностям этого лица как наименее защищенного участника соответствующих правоотношений. Гражданский кодекс Российской Федерации определяет, что гражданское законодательство основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений. Несвоевременная выплата застрахованным лицам страховых сумм по договору обязательного государственного страхования затрагивает широкий круг их прав и свобод, гарантированных Конституцией Российской Федерации, в частности ее ст. 7, 35, 37 (ч. 1 и 3), ст. 39 (ч. 1 и 2), ст. 41 (ч. 1).

Из материалов дела усматривается, что Ж., уволенной со службы из органов внутренних дел по ограниченному состоянию здоровья, была установлена инвалидность II группы в связи с заболеванием, полученным при исполнении служебных обязанностей. В соответствии с приказом ГУВД СО от 14 октября 1999 г. N 1352 ГУВД СО обязано производить выплату ежемесячной денежной компенсации в размере разницы между получаемым на день увольнения денежным содержанием и назначенной пенсией по инвалидности.

Выводы суда о том, что данная денежная компенсация ежемесячно выплачивалась Ж. и задолженности по выплатам не имеется, опровергается материалами дела. Из справки финансово-экономического управления ГУВД Свердловской области следует, что в июне 2005 г. Ж. была выплачена компенсация в размере 23846 руб. 93 коп., из которых 20291 руб. 85 коп. является перерасчетом за прошлый период времени - с июля 2002 г. по декабрь 2004 г. Суд не выяснил, в результате чего был произведен перерасчет выплачиваемой компенсации за прошлый период времени, и не является ли это следствием неполной выплаты истцу компенсации в указанный период, и имеется ли в задержке выплат вина ответчика. В связи с этим указанная сумма выплачена истцу единовременно, а не ежемесячно, как предусмотрено законодательством.

Данные обстоятельства имеют существенное значение для правильного разрешения спора.

Судебная коллегия направила дело для рассмотрения по существу в суд первой инстанции.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 17 января 2006 г., дело N 33-94/2006

 

К отношениям, возникшим в порядке суброгации, сокращенная исковая давность, предусмотренная ст. 966 Гражданского кодекса Российской Федерации, не применяется.

 

ОАО "Российское страховое народное общество" обратилось с иском в суд к Л. о взыскании в порядке суброгации ущерба, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия, в размере 238378 руб. 77 коп. В обоснование иска в исковом заявлении указано, что 12 июля 2002 года между ОАО "РОСНО" в лице филиала "Екатеринбург-РОСНО" и ЗАО "Уралкосмет" был заключен договор, по которому было застраховано транспортное средство - автомобиль "Ниссан-Максима". 19 декабря 2002 года произошло страховое событие - дорожно-транспортное происшествие, а именно столкнулись автомобиль, застрахованный ЗАО "Уралкосмет", автомобиль "ВАЗ-2110" и автомобиль "ВАЗ-21099". Виновником дорожно-транспортного происшествия по заявлению страхователя является Л., управлявший автомобилем "ВАЗ-2110", который двигался на запрещающий сигнал светофора в нарушение п. 6.2 ПДД. В результате ДТП застрахованному автомобилю был причинен ущерб в размере 268375 руб. В соответствии с договором страхования истец выплатил ЗАО "Уралкосмет" страховое возмещение в размере 240138 руб. 77 коп., включив расходы на услуги экспертной организации и эвакуатора. На основании ст. 965 Гражданского кодекса Российской Федерации к страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь имеет к Л., ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования.

Представитель Л. - Н. иск не признал, заявив, что истцом пропущен срок исковой давности, предусмотренный ст. 966 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Решением Артемовского городского суда ОАО "Российскому страховому народному обществу" в удовлетворении иска к Л. о взыскании в порядке суброгации ущерба, причиненного дорожно-транспортным происшествием, отказано.

С решением не согласился представитель ОАО "Российское страховое народное общество" и в кассационной жалобе просил решение отменить как незаконное, так как суд неправильно применил нормы материального права.

Судебная коллегия по гражданским делам отменила решение суда по следующим основаниям.

Суд посчитал установленным, что виновником ДТП является Л. Однако суд отказал в удовлетворения иска, применив срок исковой давности, предусмотренный ст. 966 Гражданского кодекса Российской Федерации, посчитав, что к правоотношениям по рассматриваемому иску применяется специальный срок исковой давности продолжительностью 2 года, который истцом пропущен.

Суброгация - это перемена кредитора в обязательстве. Для того чтобы суброгация могла произойти, должно существовать обязательство, в котором кредитором являлся бы страхователь (выгодоприобретатель), а должником - лицо, ответственное за вред, причиненный страховщиком.

В силу ст. 966 Гражданского кодекса Российской Федерации иск по требованиям, вытекающим из договора имущественного страхования, может быть предъявлен в течение двух лет.

Таким образом, сокращенная исковая давность, предусмотренная ст. 966 Гражданского кодекса Российской Федерации, не применяется в порядке суброгации, так как это требование вытекает не из закона и не из договора страхования, а из причинения вреда, возмещенного страховщиком. В п. 2 ст. 965 Гражданского кодекса Российской Федерации закреплено, что осуществление права требования, полученного в порядке суброгации, производится по правилам, которыми регулируются отношения между страхователем и лицом, ответственным за убытки.

Как видно из материалов дела, ДТП произошло 19 декабря 2002 года, с иском в суд истец обратился 11 июля 2005 года. Таким образом, срок исковой давности, предусмотренный ст. 196 Гражданского кодекса Российской Федерации, в данном случае не пропущен.

Судебная коллегия находит вывод суда о том, что Л. виновен в ДТП, преждевременным, так как обстоятельства, имеющие значение для дела, судом не выяснены.

Так, из протокола судебного заседания от 27 декабря 2005 года видно, что представителем ответчика было только заявлено о применении срока исковой давности, суд не выяснял обстоятельства ДТП, по основаниям иска представителя ответчика не опрашивал, не предлагал в порядке ст. 57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации представить дополнительные доказательства по делу.

В решении суд указал, что ответчик нарушил п. 13.11 ПДД, однако из письменных объяснений участников ДТП усматривается, что перекресток был регулируемым, имелись светофоры. В письменных объяснениях Л. указано, что столкновение произошло на перекрестке, на красный сигнал светофора двигался И. на автомашине "Ниссан-Максима" и по вине И. произошло столкновение автомашин. В свою очередь, в письменных объяснениях И. указано, что он двигался на разрешающий зеленый сигнал светофора и по вине Л., управлявшего автомашиной "ВАЗ-2110", произошло столкновение автомашин.

Таким образом, в письменных объяснениях И. и Л. указали разные обстоятельства ДТП. Однако суд не предложил лицам, участвующим в деле, представить дополнительные доказательства, подтверждающие обстоятельства ДТП.

При таких обстоятельствах судебная коллегия признала решение суда незаконным и необоснованным и направила дело на новое рассмотрение в тот же суд.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 28 марта 2006 г., N 33-2013/2006

 

Споры, вытекающие из договора хранения

 

По договору хранения ценностей в банке с предоставлением клиенту индивидуального банковского сейфа хранитель освобождается от ответственности за несохранность содержимого сейфа, если докажет, что по условиям хранения доступ кого-либо к сейфу без ведома клиента был невозможен либо стал возможен вследствие непреодолимой силы.

 

К. обратилась в суд с иском к ЗАО КБ "Драгоценности Урала" о возмещении ущерба в размере 185000 долларов США по курсу Центрального банка Российской Федерации на день вынесения решения и компенсации морального вреда в размере 1000000 руб., указав, что 17.06.2004 между сторонами был заключен договор аренды банковского сейфа (ячейки). 17.06.2004 истцом была произведена оплата по договору аренды за 9 месяцев вперед, а также были положены в указанную ячейку денежные средства в размере 60000 долларов США. Окончательная сумма, хранящаяся в ячейке истца, составила 185000 долларов США. 21.03.2005 после продления действия договора было обнаружено, что деньги в ячейке отсутствуют.

Ответчик иск не признал, указав, что по условиям договора аренды сейфовой ячейки банк не имеет сведений о ее содержимом и не несет ответственности за находящееся в ней имущество.

Решением Кировского районного суда г. Екатеринбурга иск удовлетворен частично. С ЗАО КБ "Драгоценности Урала" в пользу К. взыскано 5287300 руб. - возмещение материального вреда, 50000 руб. - сумма компенсации морального вреда.

В кассационной жалобе ответчик просил решение суда отменить, оспаривая его законность и обоснованность.

Судебная коллегия по гражданским делам отменила решение суда по следующим основаниям.

В соответствии с п. 3 ст. 922 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору хранения ценностей в банке с предоставлением клиенту индивидуального банковского сейфа банк обеспечивает клиенту возможность помещения ценностей в сейф и изъятия их из сейфа вне чьего-либо контроля, в том числе и со стороны банка. Банк обязан осуществлять контроль за доступом в помещение, где находится предоставленный клиенту сейф. Если договором хранения ценностей в банке с предоставлением клиенту индивидуального банковского сейфа не предусмотрено иное, банк освобождается от ответственности за несохранность содержимого сейфа, если докажет, что по условиям хранения доступ кого-либо к сейфу без ведома клиента был невозможен либо стал возможным вследствие непреодолимой силы.

Из вышеприведенной нормы видно, что предметом договора аренды банковского сейфа является предоставление банком ячейки в пользование клиенту. К названным отношениям применяются правила Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующие договор аренды. Нормами, регулирующими договор аренды, не предусмотрено оснований ответственности арендодателя за несохранность имущества арендатора. Статья 922 Гражданского кодекса Российской Федерации регулирует два вида договора: договор хранения ценностей с использованием клиентом охраняемого банком индивидуального банковского сейфа, а также хранение ценностей с предоставлением клиенту охраняемого банком индивидуального банковского сейфа. Различной в названных договорах является ответственность банка за сохранность имущества, находящегося в банковском сейфе, которая связана с тем обстоятельством, что по договору хранения ценностей с предоставлением клиенту банковского сейфа клиентом не объявляется перечень сохраняемых ценностей, что не характерно для договора хранения. Приведенное обстоятельство свидетельствует о том, что между сторонами возникли правоотношения, регулируемые нормами о договоре аренды. Банк обеспечивает клиенту возможность помещения ценностей в сейф и их изъятия из сейфа вне чьего-либо контроля, в том числе и со стороны самого банка. Обязанностью банка по указанному виду договора является лишь обеспечение исправности самой ячейки.

Кроме того, согласно п. 5 договора аренды банковского сейфа, заключенного между сторонами, банк несет ответственность только за сохранность, целостность и исправность замков сейфа. Банк не имеет сведений о содержимом сейфа и не несет ответственность за находящееся в нем имущество.

Как установлено судом, замки сейфа находились в исправном и целостном состоянии, соответственно, отсутствуют вина банка и основания для наступления его ответственности.

Кроме этого, в соответствии со ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации каждая сторона должна доказывать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований или возражений.

Истцом в подтверждение наличия в банковской ячейке денежных средств представлены следующие доказательства: копии деклараций о доходах; копии объяснений истца и ее показания в рамках уголовного дела; копии постановления о возбуждении уголовного дела и признании К. потерпевшей; свидетельские показания Ц.

Суд, удовлетворяя исковые требования К. частично, в основу вывода о доказанности наличия в банковской ячейке денежных средств положил именно эти доказательства, при этом не учел того, что они носят субъективный характер. Свидетель Ц. о наличии денег в сейфе узнал от истца К. Каких-либо иных доказательств, согласующихся с указанными и объективно подтверждающих наличие денег в банковской ячейке, суду представлено не было. Материалы уголовного дела, копии которых исследовались судом, являются доказательствами, производными от пояснений истца, являющейся потерпевшей по уголовному делу, и также напрямую не свидетельствуют о наличии денежных средств в ячейке.

Вместе с этим довод представителя ответчика о том, что истцом не доказан факт наличия денег в ячейке, судом должным образом не оценивался.

Вывод суда о том, что банком не было принято должных мер по ограничению доступа к ячейке третьих лиц, носит вероятный характер и не является обстоятельством, установленным судом по правилам ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Наличие в банке сотрудника, имевшего ранее судимость за хищение, и сотрудника, не прошедшего испытательный срок, не является свидетельством того, что они имели доступ к сейфовой ячейке истца.

При таких обстоятельствах судебная коллегия полагает, что у суда первой инстанции не было достаточных оснований для вывода о наличии вины банка в причинении ущерба и отсутствовала доказанность наличия денежных средств и оснований для возложения на ответчика материальной ответственности по возмещению ущерба.

Поскольку виновных действий ответчика не установлено, у суда не имелось и оснований для взыскания компенсации морального вреда по правилам ст. 15 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей".

При таких обстоятельствах решение суда подлежит отмене с вынесением нового решения об отказе в иске.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 19 января 2006 г., дело N 33-282/2006

 

Моральный вред

 

Степень и характер физических и нравственных страданий оцениваются с учетом индивидуальных особенностей лица, которому причинен вред, фактических обстоятельств причинения морального вреда и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий.

 

К. обратилась с иском к И. о возмещении морального вреда, причиненного здоровью при дорожно-транспортном происшествии 15 мая 2005 года. В обоснование иска указала, что 15 мая 2005 года около 11:50 в г. Екатеринбурге на перекрестке улиц Бардина и С. Дерябиной водитель автомобиля ВАЗ-21061 И. допустил наезд на нее, в установленном порядке переходившую перекресток. В результате дорожно-транспортного происшествия она получила телесные повреждения в виде переломов лонной, седалищной костей справа, перелома правой ключицы, вывиха правого плеча, ссадин правого локтевого сустава, ссадин лица, повреждений связок правого голеностопного сустава, сотрясение головного мозга. С 15.05.2005 по 29.06.2005 она лечилась стационарно, затем - амбулаторно. Действиями ответчика ей причинен моральный вред, который выражается в перенесенных физических и нравственных страданиях. Физическую боль она испытывала как во время причинения травм, так и после их получения на протяжении длительного времени. В течение полутора месяцев она была вынуждена находиться в неподвижном состоянии, не могла передвигаться без посторонней помощи, вести привычный образ жизни. Она была вынуждена неоднократно посещать врача, проходить обследования и принимать лекарства. До настоящего времени у нее продолжают болеть места ушибов, она испытывает боли. Кроме того, истец просила принять во внимание ее возраст (66 лет) и то, что нанесенные в таком возрасте телесные повреждения могут в будущем иметь неблагоприятные последствия для ее здоровья. Моральный вред оценивает в 70000 руб.

Ответчик иск признал в сумме 2000 руб. Просит учесть, что не установлены обстоятельства ДТП, утверждает, что истец сама спровоцировала аварийную ситуацию, переходя дорогу на запрещающий сигнал светофора. Также просил учесть его материальное положение: он является студентом, обучается на очной форме и его единственным источником существования является стипендия в размере 690 руб., поскольку родители живут в г. Орске Оренбургской области.

Решением Ленинского районного суда г. Екатеринбурга постановлено:

1. Взыскать с И. в пользу К. в возмещение морального вреда, причиненного повреждением здоровья в результате дорожно-транспортного происшествия, 8000 руб.

2. Взыскать с И. госпошлину в доход государства в сумме 100 руб.

В кассационной жалобе К. просит решение суда изменить, увеличив сумму компенсации морального вреда.

Судебная коллегия решение суда изменила в части размера компенсации морального вреда.

Согласно ст. 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности.

В данном случае ответчик при управлении личным автомобилем (источником повышенной опасности) причинил истцу средней тяжести вред здоровью. Соответственно, он обязан возместить истцу причиненные ей физические и нравственные страдания вне зависимости от его вины.

Критерии, которыми в первую очередь должен руководствоваться суд при определении размера компенсации морального вреда, изложены в ст. 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации с учетом разъяснений, содержащихся в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.1994 N 10 (с последующими изменениями) "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда". Эти критерии определяются законодателем как степень и характер физических и нравственных страданий с учетом индивидуальных особенностей лица, которому причинен вред, фактических обстоятельств причинения вреда и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий.

При этом размер компенсации должен отвечать требованиям разумности и справедливости.

В разъяснениях, имеющихся в п. 36 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 апреля 1994 г. N 3 "О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья", допускается возможность при определении размера компенсации морального вреда учитывать имущественное положение причинителя вреда.

Определяя размер компенсации морального вреда, суд принял во внимание как обстоятельство, влекущее уменьшение размера компенсации морального вреда, то, что органам ГИБДД причину дорожно-транспортного происшествия установить не представилось возможным, поскольку оба участника ДТП (в данном случае истец и ответчик), а также его очевидцы дали противоречивые объяснения. Аналогичным образом учтено и то, что административное производство было прекращено в отношении всех участников ДТП за истечением сроков привлечения к административной ответственности, с чем истец и ответчик согласились, постановление ими не обжаловалось.

Указанным обстоятельствам суд дал неправильную оценку. Вопрос о наличии либо отсутствии вины ответчика в причинении вреда истцу, о привлечении его к какой-либо ответственности для определения размера компенсации морального вреда существенного правового значения не имеет, поскольку вред причинен здоровью потерпевшего при эксплуатации причинителем вреда источника повышенной опасности.

Более того, из материалов дела усматривается, что в действиях потерпевшей не установлено ни противоправных действий, ни какой-либо грубой неосторожности. Это обстоятельство должно быть учтено при определении размера компенсации морального вреда.

В качестве конкретных обстоятельств, подлежащих учету при определении компенсации морального вреда, должно быть принято во внимание то, что истец переходила дорогу на перекрестке, то есть участке дорог, специально предназначенном для пересечения пешеходами, где водители должны быть особенно внимательны. Достоверных и объективных доказательств, подтверждающих то, что истец переходила дорогу в нарушение требований правил дорожного движения, ни органами ГИБДД, ни судом не добыто.

Моральный вред причинен нанесением истцу телесных повреждений, относящихся в категории средней тяжести. Истец как в момент причинения травмы, так и в период длительного лечения испытывала значительные болевые ощущения - физические страдания. Более того, характер лечения основан на ограничении движения, что помимо физических привело к нанесению истцу и значительных нравственных страданий, которые усугублялись как длительностью лечения, так и возрастом истца.

Указанные характер и степень причиненных истцу физических и нравственных страданий в должной степени судом не учтены.

Судом были учтены доводы ответчика о его тяжелом материальном положении, размере его доходов и отсутствии заработка в связи с обучением на очной форме. При этом судом оставлено без внимания, что ответчик имеет в собственности дорогостоящее имущество - автомобиль ВАЗ-21061, что ставит под сомнение выводы суда о тяжелом материальном положении ответчика и необходимости снижения размера возмещения причиненного истцу морального вреда в связи с имущественным положением причинителя вреда.

При таких обстоятельствах судебная коллегия полагает, что определенная судом сумма компенсации морального вреда - 8000 руб. не соответствует степени и характеру причиненных истцу физических и нравственных страданий, не учитывает индивидуальные особенности потерпевшей, конкретные обстоятельства, при которых ей был причинен вред, иные заслуживающие внимание обстоятельства и эта сумма подлежит увеличению до 30000 руб. Указанная сумма, по мнению судебной коллегии, будет учитывать все вышеприведенные критерии и будет отвечать требованиям разумности и справедливости.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 17 января 2006 г., дело N 33-194/2006

 

Дела, возникающие из публичных правоотношений

 

Референдум как высшее непосредственное выражение власти народа, по смыслу Конституции Российской Федерации, не может быть направлен на отрицание состоявшихся законных свободных выборов, также являющихся высшим непосредственным выражением власти народа, поскольку это привело бы к нарушению стабильности и непрерывности функционирования органов публичной власти.

 

17 ноября 2005 года Верхотурской уездной территориальной избирательной комиссией было принято решение N 6 "О рассмотрении ходатайства инициативной группы по проведению местного референдума", на основании которого поступившие документы и ходатайство о проведении местного референдума были признаны соответствующими требованиям Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и направлены в представительный орган муниципального образования Верхотурский уезд.

12 декабря 2005 года Верхотурским Уездным Советом было принято решение N 60 "О рассмотрении ходатайства инициативной группы по проведению референдума", которым вопрос, выносимый на референдум: "Как Вы считаете, глава муниципального образования Верхотурский уезд должен избираться: а) на основании всеобщего равного и прямого волеизъявления при тайном голосовании (всенародно)? б) из числа депутатов Уездного Совета?", признан не соответствующим требованиям ст. 12 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации".

Решением Верхотурской уездной территориальной избирательной комиссии от 22 декабря 2005 года N 7 было отказано в регистрации инициативной группы по проведению местного референдума.

Б., являясь лицом, уполномоченным действовать от имени инициативной группы, обратился в суд с заявлением к Верхотурской уездной территориальной избирательной комиссии о регистрации инициативной группы по проведению референдума, указывая на нарушение права граждан на участие в референдуме.

Представитель Верхотурской уездной территориальной избирательной комиссии заявление признала.

Представитель Верхотурского Уездного Совета заявление не признал.

Решением Верхотурского районного суда постановлено: заявление Б. к Верхотурской уездной территориальной избирательной комиссии о регистрации инициативной группы по проведению референдума удовлетворить. Обязать Верхотурскую уездную территориальную избирательную комиссию в 15-дневный срок зарегистрировать инициативную группу по проведению референдума на территории МО Верхотурский уезд Свердловской области.

В кассационной жалобе представитель Верхотурского Уездного Совета просит решение суда отменить, оспаривая его законность и обоснованность, и вынести по делу решение об отказе в удовлетворении заявления Б.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия находит, что решение суда является незаконным и подлежит отмене, как постановленное на неправильном применении норм материального права.

В соответствии со ст. 36 Федерального закона от 12.06.2002 N 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" (с последующими изменениями и дополнениями) инициативная группа по проведению референдума обращается в избирательную комиссию соответствующего уровня, которая со дня обращения инициативной группы действует в качестве комиссии референдума, с ходатайством о регистрации группы (п. 2). Представительный орган муниципального образования обязан проверить соответствие вопроса, предлагаемого для вынесения на местный референдум, требованиям ст. 12 указанного Федерального закона в порядке и сроки, которые установлены законом субъекта Российской Федерации, уставом муниципального образования (п. 6). Если представительный орган муниципального образования признает, что выносимый на референдум вопрос не отвечает требованиям ст. 12 настоящего Федерального закона, комиссия, указанная в п. 2 настоящей статьи, отказывает инициативной группе по проведению референдума в регистрации (п. 11).

В соответствии со ст. 12 Федерального закона от 12.06.2002 N 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" (с последующими изменениями и дополнениями) на местный референдум могут быть вынесены только вопросы местного значения (п. 3). Вопросы местного референдума не должны противоречить законодательству Российской Федерации, законодательству соответствующего субъекта Российской Федерации (п. 6).

Таким образом, предметом местного референдума могут быть только вопросы местного значения. Это положение исходит из конституционной нормы о том, что местное самоуправление в России обеспечивает самостоятельное решение населением вопросов местного значения. Местный референдум - это голосование граждан по вопросам местного значения. Вопросы местного значения - это вопросы непосредственного обеспечения жизнедеятельности населения муниципального образования, отнесенные к таковым уставом муниципального образования в соответствии с федеральными законами и законами субъектов Российской Федерации.

Статья 6 Федерального закона от 28.08.1995 N 154-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" (с последующими изменениями и дополнениями) определяет круг вопросов местного значения. Статьей 16 Федерального закона от 06.10.2003 N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" (с последующими изменениями и дополнениями) также определены вопросы местного значения городского округа. С учетом положений федерального законодательства в ст. 8 Устава муниципального образования Верхотурский уезд определены вопросы местного значения, находящиеся в ведении муниципального образования.

Вопрос, который предлагается вынести на референдум, в силу вышеуказанных положений Федеральных законов и устава муниципального образования не относится к вопросам местного значения и, следовательно, не может быть вынесен на местный референдум. Выводы суда первой инстанции в указанной части являются неправильными, поскольку не основаны на положениях действующего законодательства и сделаны на неправильном толковании закона.

В соответствии с Федеральным законом от 06.10.2003 N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" (с последующими изменениями и дополнениями) порядок формирования, полномочия, срок полномочий, подотчетность, подконтрольность органов местного самоуправления, а также иные вопросы организации и деятельности указанных органов определяются уставом муниципального образования (п. 3 ст. 34). В исключительной компетенции представительного органа муниципального образования находится принятие устава муниципального образования и внесение в него изменений и дополнений (п. 10 ст. 35). Глава муниципального образования в соответствии с уставом муниципального образования избирается на муниципальных выборах либо представительным органом муниципального образования из своего состава (подп. 1 п. 2 ст. 36).

Референдум как высшее непосредственное выражение власти народа, по смыслу Конституции Российской Федерации, не может быть направлен на отрицание состоявшихся законных свободных выборов, также являющихся высшим непосредственным выражением власти народа, поскольку это привело бы к нарушению стабильности и непрерывности функционирования органов публичной власти.

Органы местного самоуправления образуются (создаются) определенным образом (способом) и в определенном порядке, предусмотренном нормативными правовыми актами. Способами образования (создания) органов могут быть формирование, избрание, назначение, замещение. Законодатель, таким образом, рассматривает вопросы по созданию, образованию органа как вопросы, которые не могут быть предметом референдума. В основу такой позиции положена идея о самостоятельности различных форм прямой демократии - выборов и референдума, каждая из которых имеет свой определенный законодательный предмет.

В соответствии с вышеуказанными положениями Федерального закона от 06.10.2003 N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" уставом муниципального образования Верхотурский уезд установлено, что глава муниципального образования Верхотурский уезд избирается представительным органом муниципального образования из своего состава.

Таким образом, предложение о вынесении на референдум вопроса об избрании главы муниципального образования лишает представительный орган муниципального образования полномочий в части урегулирования указанного вопроса, что противоречит п. 6 ст. 12 Федерального закона от 12.06.2002 N 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации".

Кроме того, поставленный на референдум вопрос об избрании главы муниципального образования на основании всеобщего равного и прямого волеизъявления при тайном голосовании также не соответствует п. 6 ст. 12 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации", поскольку содержит принципы, предусмотренные п. 2 ст. 3 указанного Федерального закона, на основании которых граждане изъявляют свою волю на референдуме, а не на выборах.

Судом первой инстанции не были применены вышеуказанные положения федерального законодательства, которые подлежали применению при рассмотрении данного дела.

Судом первой инстанции при вынесении решения не было учтено, что в данном случае отсутствуют предусмотренные законом основания для возложения на Верхотурскую уездную территориальную избирательную комиссию обязанности по регистрации инициативной группы по проведению референдума на территории муниципального образования Верхотурский уезд Свердловской области, поскольку с учетом положений п. 11, 12 ст. 36 Федерального закона от 12.06.2002 N 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" Верхотурской уездной территориальной избирательной комиссией было правильно вынесено решение об отказе в регистрации инициативной группы по проведению референдума.

Заявителем Б. не были представлены какие-либо доказательства, подтверждающие факт нарушения избирательных прав и свобод действиями Верхотурской уездной территориальной избирательной комиссии, а также не были приведены какие-либо доводы в обоснование своих требований. В решении суда первой инстанции какие-либо выводы по вышеуказанным обстоятельствам отсутствуют.

Доводы заявителя Б., приведенные в суде кассационной инстанции о проведении в 1995 году на части территории муниципального образования Верхотурский уезд местного референдума по аналогичному вопросу, являются несостоятельными и не имеют правового значения для разрешения данного дела.

Вместе с тем судебная коллегия пришла к выводу о том, что заявитель не лишен права правотворческой инициативы по внесению изменений в устав муниципального образования в форме и порядке, предусмотренных уставом муниципального образования Верхотурский уезд.

Таким образом, суд приходит к выводу о том, что оснований для удовлетворения заявления Б. не имелось, поскольку решение Верхотурской уездной территориальной избирательной комиссии об отказе в регистрации инициативной группе по проведению референдума было принято в пределах компетенции, предоставленной законодательством, соответствует требованиям федерального законодательства и не нарушает права и охраняемые законом интересы заявителя.

Судебная коллегия вынесла новое решение об отказе в удовлетворении заявления Б.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 2 марта 2006 г., дело N 33-1267/2006

 

Подведомственность

 

Ссылаясь на Федеральный закон "О высшем и послевузовском профессиональном образовании", суд неверно полагал, что требование о проверке правильности выставленной на вступительном испытании оценки не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку запрета на обращение в судебные органы за защитой нарушенного права закон не содержит.

 

П., действующая в интересах несовершеннолетней С., обратилась в суд с иском к государственному образовательному учреждению высшего профессионального образования "Уральская академия государственной службы" о признании действий, выразившихся в выставлении необъективной оценки на вступительном экзамене по русскому языку и литературе С. незаконными; компенсации морального вреда в размере 1000 руб.

В обоснование иска указала, что ее дочь С. являлась абитуриенткой Уральской академии государственной службы, на вступительном экзамене по русскому языку и литературе (сочинение) ее работа была оценена в 7 баллов. Считает, что оценка выставлена необъективно и не соответствует уровню работы; в результате выставления необъективной оценки С, были причинены также нравственные страдания, в связи с чем просит взыскать компенсацию морального вреда в сумме 1000 руб.

Определением Ленинского районного суда г. Екатеринбурга производство по делу прекращено в части проверки правильности выставленной С. на вступительном испытании оценки.

В частной жалобе истец просила определение суда отменить как незаконное.

Изучив доводы жалобы, проверив материалы дела, судебная коллегия находит определение подлежащим отмене по следующим основаниям.

Прекращая производство по делу со ссылкой на абз. 2 ст. 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд указал, что заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства.

При этом суд указал, что из искового заявления усматривается оспаривание истцом правильности оценки, выставленной ему на вступительном испытании.

В соответствии со ст. 11 Федерального закона от 22.08.1996 N 125-ФЗ "О высшем и послевузовском профессиональном образовании" порядок приема граждан в высшие учебные заведения определяется настоящим федеральным законом, а в части, им неурегулированной, - учредителем высшего учебного заведения.

Согласно подп. 14 п. 3 ст. 24 указанного Закона установление порядка приема граждан в федеральные государственные высшие учебные заведения, учрежденные федеральными органами исполнительной власти, относится к компетенции федерального государственного органа управления образованием.

Во исполнение указанной нормы приказом Министерства образования Российской Федерации от 14.01.2003 N 50 утвержден Порядок приема в государственные образовательные учреждения высшего профессионального образования Российской Федерации, учрежденные федеральными органами исполнительной власти.

В разделе 3 данного нормативного акта установлен порядок проверки правильности оценки результата сдачи вступительного испытания.

Так, в силу п. 30 Порядка приема по результатам вступительного испытания поступающий имеет право подать письменное апелляционное заявление об ошибочности, по его мнению, оценки, выставленной на вступительном испытании (далее - апелляция). Рассмотрение апелляции не является переэкзаменовкой, в ходе рассмотрения апелляции проверяется только правильность оценки результата сдачи вступительного испытания. Порядок проведения апелляции установлен п. 31 - 34 Порядка.

Проверка правильности оценки, выставленной на вступительном испытании, в ином порядке действующим законодательством не предусмотрена.

С выводом о том, что исковое заявление не подлежит рассмотрению, согласиться нельзя.

Согласно ст. 45, 46 Конституции Российской Федерации государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется. Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд.

Пункт 30 Порядка приема в государственные образовательные учреждения высшего профессионального образования Российской Федерации, на который сослался суд в решении, предусматривает предварительный порядок обжалования оценки. Запрета на обращение в судебные органы за защитой нарушенного права закон не содержит.

Из представленных материалов следует, что имеется письменная работа С., которую суд имеет возможность оценить применительно к ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Из материалов дела усматривается, что ответчиком приняты критерии оценок. Суд, располагая сочинением С., не лишен возможности решить вопрос о назначении соответствующей экспертизы. Таким образом, суд вправе проверить доводы истца, имеющие значение для дела и изложенные в исковом заявлении.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 16 февраля 2006 г., дело N 33-1218/2006

 

Подготовка дела к судебному разбирательству

 

В предварительном судебном заседании рассмотрение вопроса относительно пропуска срока обращения в суд осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

 

Взыскатель ООО "MAGNA BALT" обратился в суд с жалобой на действия судебного пристава-исполнителя Пригородного отдела Главного управления Федеральной службы судебных приставов по Свердловской области К. Просил признать незаконными постановление об окончании исполнительного производства и возвращении исполнительного листа взыскателю, а также бездействие по ненаправлению в адрес ООО "MAGNA BALT" копии постановления об окончании исполнительного производства и возвращении исполнительного листа взыскателю и невозвращению взыскателю исполнительного листа.

В предварительном судебном заседании судебный пристав-исполнитель К. заявила ходатайство об отказе в удовлетворении жалобы взыскателя ООО "MAGNA BALT" в связи с пропуском срока обращения в суд. В обоснование ходатайства указала, что по окончании исполнительного производства 02.02.2005 было направлено взыскателю заказное письмо с исполнительным листом и копией постановления. Жалоба от взыскателя поступила в суд 08.12.2005. Считает, что ООО "MAGNA BALT" пропущен срок на обращение с жалобой без уважительных причин.

Представитель взыскателя ООО "MAGNA BALT" Ш. с ходатайством не согласился, пояснив, что о вынесенном постановлении стало известно 23.11.2005 в судебном заседании Арбитражного суда Свердловской области, у судебного пристава-исполнителя отсутствуют доказательства отправления и получения ООО "MAGNA BALT" копии постановления об окончании исполнительного производства от 17.12.2004.

Представитель должника ООО "Лайский комбикормовый завод" Р. поддержал доводы судебного пристава-исполнителя.

Судом Пригородного районного суда Свердловской области в предварительном судебном заседании постановлено решение, которым в удовлетворении жалобы ООО "MAGNA BALT" отказано в связи с пропуском срока на обжалование без уважительных причин.

Оспаривая законность и обоснованность постановленного судом решения, ООО "MAGNA BALT" в кассационной жалобе указало на недоказанность установленных судом обстоятельств, имеющих значение для дела, несоответствие выводов суда, изложенных в решении, обстоятельствам дела.

Судебная коллегия отменила решение по следующим основаниям.

Согласно ст. 90 Федерального закона от 21.07.1997 N 119-ФЗ "Об исполнительном производстве" и ч. 1 ст. 441 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации жалоба на действия (бездействие) судебного пристава-исполнителя подается в течение десяти дней со дня совершения действия (отказа в совершении действия) или со дня, когда взыскателю или должнику, не извещенным о времени и месте совершения действия судебного пристава-исполнителя, стало о нем известно.

Как следует из материалов дела, взыскателем ООО "MAGNA BALT" обжалуется постановление от 17.12.2004, утвержденное старшим судебным приставом 22.12.2004. Жалоба направлена в суд по почте 02.12.2005, поступила в Пригородный районный суд 08.12.2005, принята к производству 12.12.2005.

В соответствии с ч. 1, 6 ст. 152 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в предварительном судебном заседании может рассматриваться возражение судебного пристава-исполнителя относительно пропуска заявителем без уважительных причин установленного федеральным законом срока обращения в суд. При установлении факта пропуска без уважительных причин срока обращения в суд судья принимает решение об отказе в удовлетворении жалобы без исследования иных обстоятельств по делу.

Следовательно, у суда имелись основания для рассмотрения возражений судебного пристава-исполнителя К. о пропуске взыскателем ООО "MAGNA BALT" срока обращения с жалобой в суд в предварительном судебном заседании.

В то же время судом не принято во внимание, что на любой стадии гражданского судопроизводства правосудие осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон (ст. 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). С учетом этого, рассмотрение возражений относительно пропуска срока обращения в суд допускается при условии своевременного извещения об этом лиц, участвующих в деле.

Из материалов дела следует, что о возражениях судебного пристава-исполнителя относительно пропуска срока обращения в суд взыскатель ООО "MAGNA BALT" в лице своего представителя узнал только в самом предварительном судебном заседании.

Следовательно, взыскателю не было представлено время для подготовки к своей защите относительно данных возражений.

Поскольку в данном случае из материалов дела следует, что взыскателя предварительно не предупреждали о дате окончания исполнительного производства и возвращении исполнительного документа, то суду надлежало установить, когда взыскатель узнал об обжалованном действии (бездействии).

С учетом этого, установлению подлежали следующие факты: направлялась ли взыскателю копия постановления об окончании исполнительного производства от 17.12.2004, возвращался ли взыскателю одновременно исполнительный лист от 25.01.2002, получал ли взыскатель указанные документы; если получал, то по какой причине был пропущен срок обжалования.

Исследуя журнал исходящей корреспонденции Пригородного отдела ГУ ФССП по Свердловской области за 2004 - 2005 гг., реестра заказной почты от 02.02.2005, квитанции от 02.02.2005, а также показаний свидетеля Л., суд пришел к выводу, что срок обжалования взыскателем ООО "MAGNA BALT" пропущен без уважительных причин.

Судебная коллегия не согласилась с выводами суда по следующим основаниям.

В журнале исходящей корреспонденции указано, что в орган, выдавший исполнительный документ (Свердловский областной суд), направлено постановление об окончании исполнительного производства; взыскателю ООО "MAGNA BALT" - только исполнительный лист; должнику ООО "Лайский комбикормовый завод" - постановление об окончании исполнительного производства. В реестре заказной почты указано, что направлялся взыскателю только исполнительный лист (следовательно, без копии постановления об окончании исполнительного производства). При этом суд не принял во внимание, что в журнале исходящей корреспонденции не указано, по какому адресу взыскателю направлен исполнительный лист; в квитанции указано, что документы направлялись в г. Ригу; в предварительном судебном заседании судебный пристав-исполнитель К. поясняла, что и исполнительный лист, и копия постановления об окончании исполнительного производства направлялись по адресу в г. Москву.

Таким образом, достаточных данных, позволяющих достоверно установить, что взыскателю ООО "MAGNA BALT" направлялся и исполнительный лист, и постановление об окончании исполнительного производства, у суда не имелось. Фактически вывод суда основан на утверждении свидетеля С. о том, что они всегда направляют оба документа одновременно, что в данном случае не является достаточным основанием для такого вывода.

Каких-либо доказательств, с достоверностью подтверждающих получение взыскателем направленных документов, в материалах дела не имеется. Вывод суда об этом основан на том, что заказное письмо обратно не возвращалось (что судом не проверялось); ООО "MAGNA BALT" в период с февраля по ноябрь 2005 г. не принимало мер к выяснению причин отсутствия исполнительных действий.

Таким образом, выводы суда являются вероятностными, что является недопустимым в соответствии с общими правилами гражданского судопроизводства (ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Поскольку решение суда вынесено в предварительном судебном заседании без рассмотрения дела по существу, судом нарушены принципы состязательности и процессуального равноправия (ст. 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), допущенные судом нарушения не могут быть устранены судом кассационной инстанции, в связи с чем, дело направлено на рассмотрение по существу в тот же суд в ином составе.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 2 февраля 2006 г., N 33-834/2006

 

Решение суда

 

Решение постановлено с нарушением правил тайны совещательной комнаты, поскольку его резолютивная часть не была объявлена в том же судебном заседании, в котором закончилось разбирательство дела.

 

Н. обратился в суд с заявлением об оспаривании постановлений Главы администрации МО ЗАТО "Свободный" от 30.05.2005 N 210 и от 01.06.2005 N 342, полагая, что они не соответствует ч. 13 ст. 155 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Представитель Главы администрации МО ЗАТО "Свободный" Свердловской области К. полагала заявление не подлежащим удовлетворению.

Прокурор в заключении указал, что заявление Н. удовлетворению не подлежит в связи с пропуском трехмесячного срока обжалования, поскольку Н. узнал о повышении тарифов 04.08.2005, когда уплачивал коммунальные услуги, а обратился только 23.11.2005.

Верхнесалдинским городским судом постановлено решение, которым в удовлетворении заявления отказано.

В кассационной жалобе Н. просил решение суда отменить, оспаривая его законность и обоснованность.

Судебная коллегия по гражданским делам отменила решение суда по следующим основаниям.

Согласно ч. 2 ст. 194 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда принимается в совещательной комнате, где могут находиться только судья, рассматривающий дело, или судьи, входящие в состав суда по делу. Присутствие иных лиц в совещательной комнате не допускается.

Согласно ст. 192 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации после судебных прений суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения, о чем председательствующий объявляет присутствующим в зале судебного заседания.

В соответствии со ст. 199 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда принимается немедленно после разбирательства дела. Составление мотивированного решения суда может быть отложено на срок не более чем пять дней со дня окончания разбирательства дела, но резолютивную часть решения суд должен объявить в том же судебном заседании, в котором закончилось разбирательство дела.

Согласно п. 8 ч. 2 ст. 364 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда первой инстанции подлежит отмене независимо от доводов кассационных жалобы, представления в случае, если при принятии решения суда были нарушены правила о тайне совещания судей.

Из протокола судебного заседания усматривается, что 21.12.2005 было начато судебное заседание по делу, в ходе которого после судебных прений судья удалился в совещательную комнату для принятия решения. Резолютивная часть решения суда была объявлена судьей 22.12.2005 в 9:15.

Таким образом, судом первой инстанции было постановлено решение с нарушением правил тайны совещательной комнаты, поскольку резолютивная часть решения не была объявлена в том же судебном заседании, в котором закончилось разбирательство дела, что подтверждается протоколом судебного заседания.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

от 21 февраля 2006 г., дело N 33-1045/2006

 

ИНФОРМАЦИЯ

 

Недоимки по налогу

 

Пропуск налоговым органом срока направления требования об уплате налога, установленного статьей 70 Налогового кодекса Российской Федерации, не влечет изменения порядка исчисления срока на принудительное взыскание налога и пеней.

 

Налоговый орган обратился в суд с заявлением о взыскании с индивидуального предпринимателя недоимки по единому налогу на вмененный доход за март 1999 года и пеней за просрочку уплаты налога.

Решением суда в удовлетворении требования отказано со ссылкой на пропуск налоговым органом пресекательного срока, установленного п. 2 ст. 48 Кодекса для подачи соответствующего заявления.

При этом суд указал следующее.

Установленный ст. 70 Налогового кодекса Российской Федерации трехмесячный срок направления требования об уплате налога истек 30.05.1999 (налог должен был быть уплачен не позднее 28.02.1999).

Фактически требование было направлено ответчику спустя почти год - 05.05.2000, срок его добровольного исполнения был определен 15.05.2000.

Согласно п. 2 ст. 48 Кодекса шестимесячный срок на обращение налогового органа в суд с заявлением о взыскании недоимки, являющийся пресекательным, начинает течь с момента истечения срока исполнения требования об уплате налога.

Пропуск налоговым органом срока направления требования об уплате налога (ст. 70 Налогового кодекса Российской Федерации) не влечет изменения порядка исчисления пресекательного срока на принудительное взыскание налога и пеней (п. 3 ст. 48 Налогового кодекса Российской Федерации).

В связи с этим срок на обращение в суд должен исчисляться с 10.06.1999, то есть по истечении 10 дней (определенных в требовании) со дня окончания установленного ст. 70 Кодекса срока на направление требования.

Поскольку заявление было предъявлено 27.09.2000, то есть за пределами пресекательного срока, предусмотренного п. 2 ст. 48 Налогового кодекса Российской Федерации, оно не может быть удовлетворено.

 

Судебная коллегия по гражданским делам

Свердловского областного суда

 

Отдел кодификации

и систематизации законодательства,

обобщения судебной практики

Свердловского областного суда